Герус, Лонгин Фёдорович

Лонгин Фёдорович Герус
Депутат 2-й Государственной Думы, 1907
Дата рождения:	1876(1876)
Место рождения:	Бутурлиновка Бобровского уезда Воронежской губернии
Дата смерти:	неизвестно
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	православие
Партия:	социал-демократ
Род деятельности:	учитель, депутат Государственной думы II созыва от Кубанской области и Черноморской губернии

Лонгин Фёдорович Герус варианты имени Логгин или Логвин (1876, Бутурлиновка Бобровского уезда Воронежской губернии^{[неавторитетный источник? 2938 дней]} — ?) — учитель, депутат Государственной думы II созыва от Кубанской области и Черноморской губернии

Биография

По национальности украинец («малоросс»). Выпускник учительской семинарии в Воронеже. Служил народным учителем, одновременно сотрудничал с рядом провинциальных газет. С 1904 года член РСДРП. Во время революции 1905 года председатель стачечного комитета. В декабре 1905 года арестован по обвинению в подготовке вооружённого выступления. По воспоминаниям дочери был освобождён в связи с избранием в Думу.

6 февраля 1907 избран во Государственную думу II созыва от съезда уполномоченных от неказачьего населения Кубанской области. Вошёл в состав cоциал-демократической фракции, принадлежал к её меньшевистскому крылу. Состоял в бюджетной и аграрной думских комиссиях. Участвовал в думских прениях по законопроектам: «Об отмене военно-полевых судов», «Об амнистии», «Об отмене смертной казни».

5 мая 1907 года Герус, находясь в квартире депутата Озола, принял от представителей военного комитета Петербургской организации социал-демократов «Наказ частей войск Санкт-Петербургского гарнизона членам Государственной Думы», обсуждал с ними положение в войсках, возможную реакцию на роспуск Думы. Меньше, чем через час, нарушая депутатскую неприкосновенность, полиция провела в квартире Озола обыск. Герус был включён в список 16 депутатов, ареста которых требовало правительство накануне разгона Думы. По версии правительства, он был одним из главнейших «заговорщиков». (См. Третьеиюньский переворот).

Избежать ареста Герусу, как, видимо, и некоторым другим депутатам из социал-демократов, помог писатель Леонид Андреев. Он снабдил его деньгами и паспортом и помог устроиться в Финляндии. 30 (17) июня 1907 года русское правительство настаивало на выдаче Финляндией «Озоля, Салтыкова, Алексинского и Геруса, проживающих в одной из гостиниц в Териоках». Герус вместе с семьёй смог эмигрировать в США. Жил в Нью-Йорке, где вместе с другими русскими социал-демократами редактировал небольшой журнал. Затем переехал в Чикаго. Работал на заводе, участвовал в американском рабочем движении. В 1912 году в Чикаго у него родился сын. Затем он с семьей переехал в Солт-Лейк-Сити.

В 1917 году вернулся в Россию через Владивосток, там некоторое время работал в Совете. Затем переехал в Воронеж, где также работал в Совете, и был одним из лидеров местных меньшевиков. С осени 1917 года жил в Новочеркасске, где состоял членом продовольственного комитета. Баллотировался в Учредительное собрание от Донской области по списку меньшевиков, но избран не был.

В октябре 1922 года назначается представителем Госторга РСФСР в фирме «Аркос 43»^{[неавторитетный источник? 2938 дней]}. Работал за границей полпредом и торгпредом СССР в Турции (в Антее 1922—1923), Англии, США, Канаде. С ноября 1926 по 1929 — Генеральный консул СССР в Монреале^{[неавторитетный источник? 2938 дней]}. В 1936 году по совету наркома по иностранным делам СССР Литвинова резко сменил характер деятельности и уехал работать учителем в школу в Ростове-на-Дону. Затем переехал в Москву, работал в издательстве. Перед войной овдовел. Во время войны в эвакуации в Ташкенте вместе с сосланной туда семьёй дочери.

После войны вернулся в Москву. По словам Ф. Бурлацкого, общавшегося с ним в 1950 году, Герус преподавал английский язык. Как пишет Бурлацкий: "Дома у него [Геруса] была целая библиотека запрещенных книг и стенограмм партийных съездов.". По мнению Бурлацкого, чтение этой литературы оказало на него большое влияние, сделав его "убежденным антисталинистом".

Семья

• Жена — Клавдия Алексеевна урождённая Апостолова^{[неавторитетный источник? 2938 дней]} (?—1941).
  • Дочь — Галина (1906—1991) замужем за композитором и дирижёром А. Ф. Козловским, мемуаристка.
  • Сын — Валериан (1912, Чикаго — 1992), инженер в области электронной оптики, основатель и директор института "Платан" по радиолокационным и информационным приборам во Фрязино

Труды

• Герус Л. "Тернии без роз" (Солдаты и Государственная дума. Из личных воспоминаний). — "Рабочее Дело" (Ростов-на-Дону) 1917, № 150.
• Герус Л. Ф. Социалистическая реконструкция городов. Москва: Советское законодательство: 1931

Литература

• [www.tez-rus.net/ViewGood30870.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 282.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=503 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М, 1907. С. 461.]
• [enc.biblioclub.ru/Termin/18280192_322 Герус—Герценштейн. // Деятели революционного движения в России: от предшественников декабристов до падения царизма. Био-библиографический словарь: В-Гм С. 1225—1226]

Рекомендуемые источники

• Лавыгин Б. 1917 год в Воронежской губернии.
• Государственная дума. Стенографические отчеты. 2-й созыв. I—II. П., 1907.
• Лондонский съезд РСДРП (протоколы), 451.
• Зиновьев Г. Сочинения, I.
• Войтинский В. Годы побед и поражений, II, 199 сл. (ср. его статью в сб-ке "Летопись Революции" I, 1923, Берлин).
• Янчевский Н. Гражданская борьба на Северном Кавказе, I, 77, 85.
• Ахун М., Петров В. Большевики и армия.
• Самойленко Е. В царской казарме (Среди казаков Черноморья).
• Правительственное сообщение. // Право. 1907, № 49, 3177—3186 .
• Обвинительный акт по делу с.-д. фракции 2-й Гос. думы. // Былое (Берлин) XIV, 1912, 141, 146, 161, 162, 167.
• Дейч Л. Русские в Соединенных Штатах. // Живая Жизнь. 1913, № 1.
• Список кандидатов в Исполнительный комитет от блока воинских частей и Центрального бюро профессиональных союзов. // Известия Совета рабочих и солдатских депутатов, (Владивосток) 1917, № 48.
• Дейч Л. В Америке до и во время войны. Встречи, знакомства, впечатления. // Современный Мир. 1917, VII—IX, 163.
• Валк С. К истории ареста и суда над с.-д. фракцией II Гос. думы. // Красный Архив. 1926, III (16), 76, 82, 84 ().
• Разгон II Гос. думы. С предисл. И. Татарова // Красный Архив, 1930, VI (43), 73 ().
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (2-й созыв). Дело 99; Дело 570. Лист 7.

Отрывок, характеризующий Герус, Лонгин Фёдорович

Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.