Улица Герцена (Томск)
| Герцена улица Томск | |
 Начало улицы Герцена. Вечер | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Регион | |
| Город | |
| Прежние названия |
Александровская |
| [maps.yandex.ru/-/CVfivS9e на Яндекс.Картах] | |
Герцена — улица в Томске, от проспекта Ленина до улицы Шевченко.
История
Первоначальное название улицы по одной из версий связано с государем-императором Александром II, по другой — с фамилией местного жителя Александрова.
В 1850 году на улице было построено исправительное арестантское отделение, а в 1856 году при нём был возведен храм во имя Святого Александра Невского на средства З. Цибульского.
В 1886 году в Томске был заложен Городской сад (современный адрес — улица Герцена, д. 6). Инициатором создания выступил томский губернатор Герман Августович Тобизен, план сада разработал «главный томский ботаник» Порфирий Крылов. Площадь сада составила около 2 га. В 1907 году на противоположной стороне был устроен сад «Буфф».
В 1903 году в конце улицы по проекту архитектора Гута началось строительство здания Учительского института.
Новая история
В 1920 году улица была переименована в Герценовскую, вероятно в связи с 50-й годовщиной смерти А. И. Герцена
Достопримечательности
д. 11 — жил и работал советский писатель Илья Эренбург (1932), создававший роман «День второй».
д. 31 — жила семья Кошурниковых, Александр Михайлович Кошурников — инженер, занимался трассированием и проектированием железных дорог в сибирской тайге. Погиб на реке Казыр при изыскании трассы от Нижнеудинска до Абакана.
д. 40 — собственный дом профессора А. А. Кулябко
Напишите отзыв о статье "Улица Герцена (Томск)"
Литература
- Старикова Г. Н., Захарова Л. А., Иванцова Е. В., Нестерова Н. Г., Мороз Е. В., Банкова Т. Б. История названий томских улиц / Старикова Г. Н.. — 3-е дополненное и исправленное. — Томск: «D'Print», 2012. — С. 69-71. — 367 с. ISBN 978-5-902514-51-0
Отрывок, характеризующий Улица Герцена (Томск)
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
