Герценвиц, Дмитрий Иванович

Дмитрий Иванович Герценвиц
Дата рождения:	21 сентября 1874(1874-09-21)
Дата смерти:	после декабря 1918
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Образование:	Институт инженеров путей сообщения
Род деятельности:	член Государственной думы III и IV созывов от Полтавской губернии

Дми́трий Ива́нович Герценвиц (21 сентября 1874 — после декабря 1918) — русский инженер путей сообщения и общественный деятель, член Государственной думы от Полтавской губернии.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Полтавской губернии. Землевладелец Константиноградского и Павлоградского уездов (498 десятин). Брат Михаил — последний предводитель дворянства Полтавской губернии.

Окончил Харьковское реальное училище и Институт инженеров путей сообщения по 1-му разряду (1897). Служил по Министерству путей сообщения при постройке казенных железных дорог. Дослужился до чина надворного советника.

Избирался гласным Констаниноградского уездного земского собрания (с 1901) и почетным мировым судьей по Константиноградскому уезду (с 1902). Состоял выборщиком в Государственную думу I и II созывов по Константиноградскому уезду от съезда землевладельцев.

В 1907 году был избран членом III Государственной думы от Полтавской губернии. Входил во фракцию «Союза 17 октября». Состоял членом комиссий: бюджетной, о путях сообщения и по исполнению государственной росписи доходов и расходов. 10 ноября 1908 года Николай II назначил Герценвица членом Особой высшей комиссии для всестороннего исследования железно-дорожного дела в России.

В 1912 году переизбран в Государственную думу. Входил во фракцию октябристов, после её раскола — в группу земцев-октябристов. Также входил в Прогрессивный блок. Состоял товарищем председателя комиссии о путях сообщения (со 2 декабря 1916), а также членом комиссий: по исполнению государственной росписи доходов и расходов, и бюджетной.

В августе 1915 года был избран от ГД членом Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по перевозке топлива, продовольственных и военных грузов.

После Февральской революции входил в состав Особой комиссии по выработке Устава о службе на железных дорогах при Министерстве путей сообщения. В апреле 1917 в качестве комиссара Временного правительства был командирован «для выяснения недоразумений, возникших между администрацией и рабочими Московско-Казанской железной дороги».

После Октябрьской революции жил в Харькове. Дальнейшая судьба неизвестна. Был женат.

Источники

• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910]
• 4-й созыв Государственной думы: Художественный фототип. альбом с портретами и биографиями. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1913.
• [www.tez-rus.net/ViewGood30420.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва: РОССПЭН, 2008.]
• [histpol.pl.ua/ru/?option=com_content&view=article&id=3959 Герценвиц, Дмитрий Иванович] на сайте [histpol.pl.ua/index.php?lang=rus История Полтавы]

Отрывок, характеризующий Герценвиц, Дмитрий Иванович

«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.