Герценвиц, Михаил Иванович

Михаи́л Ива́нович Герценвиц (10 ноября 1874 — не ранее 1919) — предводитель дворянства Полтавской губернии в 1913—1917 годах.

Биография

Православный. Из потомственных дворян Полтавской губернии. Брат Дмитрий — член Государственной думы от Полтавской губернии.

По окончании Института инженеров путей сообщения, был прикомандирован к управлению по сооружению железных дорог. Впоследствии состоя штатным по Министерству путей сообщения инженером, был производителем работ по постройке Вовчанско-Кушанской железной дороги и начальником партии работ в экспедиции по соединению Финляндских железных дорог. Затем был старшим инженером по сооружению дороги Петербург—Вологда, принимал участие в Высочайше учрежденной комиссии по железным делам.

В 1910 году был избран Константиноградским уездным предводителем дворянства, а в сентябре 1913 года — Полтавским губернским предводителем дворянства, в каковой должности состоял до Февральской революции.

21 мая 1919 года был арестован большевиками, 2 июня был выпущен из тюрьмы. Дальнейшая судьба неизвестна.

Источники

• [histpol.pl.ua/ru/?option=com_content&view=article&id=3991 Герценвиц, Михаил Иванович] на сайте [histpol.pl.ua/index.php?lang=rus История Полтавы]

Отрывок, характеризующий Герценвиц, Михаил Иванович

Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.