Герцен, Александр Александрович

Александр Александрович Герцен
Дата рождения:	13 июня (25 июня) 1839(1839-06-25)
Место рождения:	Владимир, Российская Империя
Дата смерти:	11 августа (24 августа) 1906(1906-08-24) (67 лет)
Место смерти:	Лозанна, Швейцария
Страна:	Российская империя Российская империя, Швейцария Швейцария
Научная сфера:	медицина, физиология
Место работы:	Лозаннский университет
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Бернский университет
Научный руководитель:	Карл Фогт
Известен как:	нейрофизиолог и философ

Алекса́ндр Алекса́ндрович Ге́рцен (фр. Alexandre Herzen, 13 июня (25 июня) 1839, Владимир, Российская Империя — 11 августа (24 августа) 1906, Лозанна, Швейцария) — известный швейцарский физиолог русского происхождения, старший сын выдающегося русского публициста, писателя и философа Александра Ивановича Герцена.

Биография

Александр Александрович Герцен родился 13 (25) июня 1839 года во Владимире в семье Александра Ивановича Герцена и Натальи Александровны (Захарьиной). В марте 1840 года родители увезли сына сначала в Москву, а в 1847 году — за границу. Александр Александрович с детства отличался незаурядными способностями, легко овладел тремя иностранными языками: немецким, английским и французским. Образование сына Александр Иванович начал с естественных наук, в чём ему помогал известный натуралист Карл Фогт, читавший лекции по физиологии для всей семьи Герцена и дававший уроки Саше. Саша успешно занимался естественными науками, и учиться в университете отец отправил его к тому же Фогту в Швейцарию. Саша и жил в Берне в доме отца Фогта, профессора медицины, и даже был помолвлен с его внучкой Эммой. В 1861 году Александр Герцен блестяще окончил Бернский университет и получил степень доктора медицины. Посетив вместе с Карлом Фогтом в ходе научных экспедиций Норвегию и Исландию, он приехал в Лондон, где издал свою первую работу: «Сравнительную анатомию низших животных» (Лондон, 1862).

В 1863 году Александр Александрович поселился во Флоренции, где в 1877 году получил должность профессора физиологии, а с 1881 года становится профессором Лозаннского университета. Герцен получил широкую известность среди научного сообщества того времени своими работами по нейрофизиологии. Александр Александрович несколько раз планировал приехать в Россию, запрашивал разрешения на въезд в страну, однако из-за репутации своего отца-революционера постоянно получал отказ. При активном участии А. А. Герцена в 1880-е годы была начата публикация писем А. И. Герцена и Н. П. Огарёва, а в 1890-е годы он передал Румянцевскому музею в Москве материалы о жизни своего отца.

А. А. Герцен умер 11 (24) августа 1906 года в Лозанне.

Семья

У А. А. Герцена были 3 сестры, доживших до взрослого возраста (несколько его братьев и сестер умерли в детстве):

• Наталья Александровна Герцен (1844—1936) — имела семейное прозвище Тата, замуж не вышла, но была эмоциональным центром большой семьи Герценов и хранителем наследия отца — А. И. Герцена.
• Ольга Александрова Герцен (Monod) (1850—1953) — прожила в счастливом браке с французским историком Габриэлем Моно (Gabriel Monod) (1844—1912), имела много наследников.
• Елизавета Александровна Герцен (1858—1875) — единокровная сестра (дочь А. И. Герцена и его второй жены Натальи Алексеевны), покончила жизнь самоубийством.

А. А. Герцен прижил незаконнорожденного сына от Шарлотты Корде. Его звали Александр Александрович, и он имел семейные прозвища «Тутс» и «Александр III». А. А. Герцен был женат на итальянке Терезине Феличе (1851—1927). В их семье родилось десять детей — три дочери и семеро сыновей:

• Владимир Александрович Герцен (1869—1945) — врач, в 1893—1945 работал в Берне (Швейцария), а также был врачом султана Марокко.
• Алексей Александрович Герцен — инженер, работал в Италии.
• Пётр Александрович Герцен (1871—1947) — советский хирург, организатор здравоохранения, создатель крупной хирургической школы, один из основоположников онкологии в СССР, член-корреспондент Академии наук СССР (1939), заслуженный деятель науки РСФСР (1934). Дети его эмигрировали и теперь живут в США.
• Ольга Александровна Герцен — известно только, что она была бездетна.
• Николай Александрович Герцен (1873—1929) — профессор римского права в Лозаннском университете, активный участник подготовки к изданию первого собрания сочинений и писем А. И. Герцена под редакцией М. К. Лемке (1915—1925).
• Ирина (Нерина) Александровна Герцен (Эрман) — вышла замуж и жила в Германии.
• Хуго (Уго) Герцен — инженер, работал в Германии.
• Нелла Александровна Герцен (Корназ) — вышла замуж за врача из Лозанны.
• Эдуард Герцен (1877—1936) — химик, преподавал в Брюсселе в Институте имени Солвея.

Литература

• [dlib.rsl.ru/viewer/01004103266#?page=194 Герцен, Александр Александрович] // Новый энциклопедический словарь / Под редакцией К. К. Арсеньева. — СПб.: Типография Акционерного общества «Брокгауз — Ефрон», 1913. — Т. 13. Генеральный двор — Головнин. — С. 325. — 960 с.
• Герцен, Александр Александрович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Сироткина И. Е. [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VIET/HERZ.HTM Герцен-отец и Герцен-сын: спор о науке и человеке] (рус.) // Вопросы истории естествознания и техники. — М.: Наука, 2001. — № 4. — С. 5—24. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0205-9606&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0205-9606].
• Сироткина И. Е. Свобода воли: Герцен-отец против Герцена-сына (рус.) // Человек. — М.: Наука, 2004. — № 1. — С. 68—75. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0236-2008&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0236-2008].

Ссылки

• [www.library.vladimir.ru/kalendar/09/06_25.htm Александр Александрович Герцен – физиолог, доктор медицины (1839–1906). 170 лет со дня рождения]. Владимирская областная научная библиотека (25.06.2009). Проверено 1 ноября 2012. [www.webcitation.org/6DGbr0cRh Архивировано из первоисточника 29 декабря 2012].
• Людмила Клот. [www.ruvek.ru/?module=articles&action=view&id=6713 Наташа Узер-Герцен: «Среди потомков Герцена – инженеры, архитекторы, врачи»]. Русский век. Портал для российских соотечественников (05.04.2012). Проверено 1 ноября 2012. [www.webcitation.org/6Cg6ru27L Архивировано из первоисточника 5 декабря 2012].
• Ирена Желвакова. [nasledie-rus.ru/podshivka/10113.php Осколки былого]. Наше Наследие, №101, 2012 г. (2012). Проверено 4 ноября 2012.
• Paul-Emile Pilet. [www.hls-dhs-dss.ch/textes/d/D41732.php Herzen, Alexandre]. Historisches Lexikon der Schweiz (13.12.2007). Проверено 31 декабря 2013.

Медицина   Персоналии

Отрывок, характеризующий Герцен, Александр Александрович

Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.