Гасконь (герцогство)

Герцогство Гасконь
фр. Duché de Gascogne
Герцогство
← 864 — 1058 →
Гасконь в 1150 году.
Язык(и)	гасконский

К:Появились в 864 годуК:Исчезли в 1058 году

Ге́рцогство Гаско́нь (фр. Duché de Gascogne) — феодальное образование в Южной Франции, включавшее историческую провинцию Гасконь. Но фактически герцоги правили только графством Гасконь, располагавшимся на территории современного французского департамента Ланды.

География

Территория, которая первоначально входила в состав герцогства, сейчас входит во французские департаменты Жер, Ланды, Верхние Пиренеи и Пиренеи Атлантические. На севере герцогство граничило с герцогством Аквитания. На востоке располагались зависимые от графства Тулуза Ломань, Жимое и графство Иль. На юге располагались владения с преимущественно баскским населением: Комменж, Кузеран, Бигорр, Беарн и королевство Нахера (Наварра).

История

Герцогство было образовано в 864 году на месте каролингского герцогства Васкония. Его первым правителем стал Санш (Санчо) III Санш Митарра, происходивший из рода правителей Васконии. Начиная с него титул герцога становится наследственным в роду. Формально герцоги Гаскони были вассалами короля Западно-Франкского королевства, однако фактически король не имел никакой власти.

Уже при ближайших преемниках Санша III Митарры герцогство начало дробиться на более мелкие владения. После смерти в 930 году сына Санша, Гарсии II Горбатого, герцогство разделилось на 3 части между его сыновьями. Из младших сыновей Гильом Гарсия получил графство Фезансак, от которого в свою очередь, позже отделились ряд владений, включая графство Арманьяк, а Арно Гарсия Ноннат — графство Астарак. Старший сын Гарсии II, Санш (Санчо) IV, получил кроме герцогского титула графство Гасконь. Правители гасконских графств, виконств и сеньорий считались вассалами герцога Гаскони, но постепенно обретали всё большую независимость.

Первоначально герцоги Гаскони больше тяготели к королям Наварры, постепенно попав в зависимость от них. Герцог Санш VI подолгу находился при дворе короля Наварры Санчо III Великого в Памплоне, вместе с королём он принимал участие в Реконкисте. В официальных документах король Санчо в 1022 году именовал себя правителем земель вплоть до реки Гаронна на севере.

Однако после смерти герцога Санша VI, не оставившего мужского потомства, род угас. За титул герцога стали спорить герцоги Аквитании (герцог Аквитании Гильом V Великий был женат на сестре Санша VI) и графы д’Арманьяк (граф Бернар II был потомком второго сына герцога Гарсии II), причём спор перерос в войну, победителями в которой оказались герцоги Аквитании. Ги Жоффруа, граф Бордо и Ажена, в 1052 году разбил графа Бернара II и стал герцогом Гаскони. А после того, как он в 1058 году унаследовал после смерти бездетного брата герцогство Аквитания (под именем Гильом VIII), Гасконь окончательно оказалась объединена с Аквитанией.

См. также

• Герцогство Васкония
• Список правителей Васконии и Гаскони
• Графство Васкония
• Графство Бордо
• Герцогство Аквитания

Литература

• Baqué Z. [armagnac.narod.ru/Texts/HistArm.htm Histoire comtes D'Armagnac]. — Auch: Imprimerie Brevetée F. Cocharaux, 1945.
• Collins, Roger. The Basques. — London: Blackwell Publishing, 1990.
• Lewis, Archibald R. [libro.uca.edu/lewis/index.htm The development of southern french and catalan society, 718—1050]. — Austin: University of Texas edition, 1965.
• Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])

Отрывок, характеризующий Гасконь (герцогство)

– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.