Герцогство Клевское

Герцогство Клевское
нем. (Grafschaft) Herzogtum Kleve нидерл. Graafschap (Hertogdom) Kleef
Княжество
← 1022 (1025) — 1666 →
Герб
Герцогство Клеве в 1350 году
Столица	Клеве
Язык(и)	немецкий
Площадь	2.200 км²
Форма правления	монархия
История
- 1022 (1025) 1567	Образовано из Хамаланда
-  1368	Объединение с Марком
-  1417	Получение статуса герцогства
-  1500	Вхождение в состав Нижнего Рейнско-Вестфальского округа
-  1521	Объединение с герцогствами Юлих и Берг
-  25 марта 1609	Смерть последнего представителя Клевского дома — герцога Иоганна-Вильгельма,
-  12 ноября 1614	Соглашение в Ксантене

К:Появились в 1022 годуК:Исчезли в 1666 году

Герцогство Клевское (нем. Herzogtum Kleve, нидерл. Hertogdom Kleef) — входило в состав Священной Римской империи и находилось в её нижнерейнско-вестфальском округе по обе стороны Рейна между епископством Мюнстер, женским монастырем Эссен, герцогствами Берг, Юлих и Гельдерн, а также кёльнским курфюршеством. Клеве существовало примерно с 1020 года как графство и стало герцогством в 1417 году. Резиденцией герцога был замок Шваненбург в городе Клеве, а также замок Монтерберг неподалеку от Калькара.

История

Графство Клеве известно с XI столетия. История этого государства тесно связана с соседними герцогствами Юлих, Берг, Гельдерн и графством Марк.

О первых представителях владетельного дома известно мало. Более-менее достоверной генеалогия рода становится начиная с Дитриха I (II) (ум. ок. 1092). Последним представителем Первого клевского дома был граф Иоганн I (1292/1293—1368), умерший бездетным, после чего Клеве унаследовали графы Марка.

В 1368 году земли Клеве достались племяннику Иоганна I Адольфу III фон Марк, ставшим графом Клеве под именем Адольф I. После смерти в 1391 году старшего брата Адольфа Энгельберта III, тот унаследовал графство Марк, объединив таким образом под одним скипетром два графства.

В 1417 году сын и наследник Адольфа I, Адольф II получил герцогский титул и Клеве стало герцогством.

В 1509 году принц Иоганн III женился на Марии фон Юлих-Бергской, дочери и наследнице герцога Юлих-Бергского Вильгельма. После смерти тестя Иоганн стал регентом при жене, к нему перешёл титул герцога Юлих-Бергского. После смерти отца в 1521 году Иоганн унаследовал титулы герцога Клевского и графа Маркского, образовав династическую унию унаследованных герцогств и сформировав герцогство Юлих-Клеве-Берг.

Смерть последнего герцога Юлиха-Клеве-Берга в 1609 году стало основанием для его раздела. По соглашению в Ксантене Маркграфство Бранденбург получало Клеве, Марк и Равенсберг, в то время как пфальцграф Нойбурга овладевал Юлихом и Бергом. Однако большая часть герцогства была оккупирована армией Голландской республики вплоть до 1672 года.

Став частью Прусского королевства после 1701 года, Клеве было занято французами в ходе Семилетней войны (1757—1762 годов).

В 1795 году по левобережью Рейна и Везеля были захвачены революционной армией Франции, включившей их в состав департамента Рур. Территория герцогства была оккупирована в 1803 и 1805 годах, став частью французского департамента Верхний Эйссел и Великого герцогства Берг (после 1811 года — департамент Липпе).

В 1815 году, после поражения Наполеона герцогство было включено в состав прусской провинции Юлих-Клеве-Берг, впоследствии ставшей Рейнской провинцией в 1822 году. Города Геннеп, Зевенар и Хёйссен отошли к Нидерландскому королевству по решению Венского конгресса.

География

Герцогство Клевское охватывало площадь около 2.200 кв.км, по его территории протекали Рейн с притоками Рур, Эмшер, Липпе и Эйссел, а также Маас и его приток Нирс. Герцогство насчитывало 100.350 жителей, большей частью католиков (включая графство Моерс). В средние века герцогство располагалось на территории сегодняшних районов Клеве, Везель и города Дуйсбург, входящих в состав ФРГ, а также незначительная его часть находилась на территории сегодняшних Нидерландов.

Города

В Клевское герцогство входили города Клеве, Везель, Эммерих-на-Рейне, Рес, Калькар, Ксантен, Дуйсбург, Краненбург, Геннеп, Гритхаузен, Грит, Гох, Удем, Керфенгейм, Зонсбек, Бюдерих, Орсой, Хёйссен, Зевенар, Иссельбург, Динслакен, Шермбек, Оберхаузен и Рурорт.

См. также

• Список графов и герцогов Клеве

</center>

Отрывок, характеризующий Герцогство Клевское

Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.