Ледигьер, Франсуа де Бонн

Франсуа де Бонн Ледигьер

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Франсуа де Бонн (фр. François de Bonne; 1 апреля 1543, Сен-Бонне-ан-Шансор — 21 сентября 1626, Валанс) — один из лучших полководцев Генриха Великого. За свою безусловную преданность Бурбонам был почтён титулом герцог Ледигьер (фр. duc de Lesdiguières). Последний коннетабль Франции (1622).

Биография

Франсуа де Бонн был сыном Жана II де Бонна, сьера де Ледигьер (Jean II de Bonne, seigneur de Lesdiguières), умершего в 1548 году. В сравнительно молодом возрасте Франсуа де Бонн утвердил себя в качестве предводителя дворян-гугенотов из Дофине. Узнав о готовящейся Варфоломеевской ночи, он покинул Париж ради родной провинции Дофине, где возглавил партизанское движение. Завоевав благосклонность Генриха Наваррского, он водил в бой его армии сначала против французских католиков, а потом против савояров и испанцев, за что был возведён в ранг главного маршала Франции. В 1588 году взял савойский город Барселоннет. В 1590 году взял Гренобль и развернул там большую строительную деятельность. В 1600 году вторично взял Барселоннет.

После смерти Генриха IV полководец сохранил верность его сыну. Получив во время регентства Марии Медичи герцогское достоинство, стоял за королевскую власть и старался удерживать своих единоверцев от восстания. Более того: прельщённый посулами правительства, он в 1622 году переметнулся в католичество и выступил против гугенотов, предводительствуемых Роганом. Почти все его военные кампании происходили на юго-востоке Франции. Исключением стала последняя и наименее удачная — война за Вальтеллину на севере Италии.

Потомки

От двух браков (с дворянкой и вдовой лавочника из Гренобля — старой любовницей) Ледигьер прижил трёх дочерей, которых одну за другой выдавал замуж за старого боевого товарища Креки, добившись от короля дозволения передать ему часть своих званий и титулов, включая герцогский. Из их внуков двое — Вильруа и младший Креки — также достигли маршальского звания.

Память о Ледигьере

Памятником последнему коннетаблю остался великолепный Визельский замок, выстроенный им в родной своей области Дофине. Его имя также носит один из старейших павильонов Лувра.

Особняк Ледигьера в Гренобле		Замок Визель		Ледигьеровы ворота Гренобля

Библиография

• C. Dufuyard, Le Connêtable de Lesdiguières, Paris, 1892.
• Louis Videl, Histoire de la vie du connestable de Lesdiguières, Paris, 1638.
• Comte Douglas and J. Roman (editors), Actes et correspondance du connêtable de Lesdiguières, in Documents historiques inédits pour servie a l’histoire de Dauphiné', Grenoble, 1878.

Отрывок, характеризующий Ледигьер, Франсуа де Бонн

– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?