Герцог, Ицхак Айзик

Ицхак Айзик Герцог

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Раввин Ицхак Айзик Герцог (1888, Ломжа (Российская империя) — 1959, Иерусалим, Израиль) — главный раввин Израиля (1937—1959). До этого был главным раввином Ирландии (1919—1937). Крупнейший религиозный деятель эпохи. Много сделал для создания государства Израиль, а также для решения разных проблем, возникших в результате гибели 6 млн евреев от рук нацистов.

Биография

Раввин Герцог родился в Ломже (Российская империя, ныне в Польше) в семье рава Йоэля Герцога. С детства начали проявляться выдающиеся способности Ицхака. В 1899 году его отец получил приглашение на должность раввина Лидса в Англии и вся семья туда переехала. В 1908 году сам рав Ицхак Айзик получил смиху — раввинский диплом. Параллельно с занятиями Торой учился в лондонском и парижском университете и изучал математику, классические и семитские языки, а также философию. В 1914 году получил степень доктора за исследование голубой краски тхелет, применявшейся в священных облачениях в Иерусалимском Храме и в еврейских молитвенных одеяниях. В 1916 году получил назначение на должность главного раввина Северной Ирландии в Белфасте, в 1919 году стал раввином Ирландии в Дублине, а в 1925 году — раввином независимой Ирландии. Раввин смог получить широкое признание у всех евреев Ирландии, и к нему с большим почтением относились также неевреи. Своими усилиями он смог предотвратить запрет на еврейский ритуальный забой скота, который пытались установить в Ирландии.

В 1936 году был избран на должность главного раввина Палестины. В 1937 году прибыл в Хайфу и вскоре приступил к исполнению своих обязанностей после коронации в синагоге Хурба в Иерусалиме. Резко выступал против политики ограничения репатриации евреев британскими властями, и в знак протеста порвал экземпляр «Белой книги» возле центральной иерусалимской синагоги Йешурун. В 1939 году принял участие в «круглом столе» в Лондоне. В 1940 году встал во главе совета по иешивам Эрец-Исраэль. В 1941 году выехал в Европу с целью спасти как можно больше евреев от уничтожения нацистами. В рамках этой поездки рав Герцог посетил Англию, США и Южную Африку. Раву Герцогу удалось договориться с советским правительством о разрешении на проезд учеников иешив через советскую территорию по дороге в Японию и оттуда в Эрец-Исраэль. Во время визита в США рав Герцог встретился с американским президентом Рузвельтом, от которого требовал помочь евреям Европы и начать бомбить лагеря уничтожения. В 1942 году его пытались отговорить от возвращения в Палестину, еврейскому населению которой в это время угрожали немецкие войска, наступавшие в Северной Африке, однако рав Герцог ответил, что разрушения страны не будет, как обещано пророками. В 1943 году рав Герцог выехал в Турцию в попытке повлиять на освобождение евреев, которые оказались на оккупированных территориях. В 1946 году рав Герцог вновь выехал в Европу с целью помочь евреям, пережившим холокост, репатриироваться в Палестину, а также спасти детей, которых укрывали в монастырях, ради чего он встретился с папой Пием XII. Рав Герцог был очень сильно разочарован отношением папы римского к спасению евреев, однако от своих попыток вернуть детей не отчаялся.

В 1948 году в знак признания роли рава Герцога в помощи евреям и создании Государства Израиль его имя ещё при жизни было дано киббуцу Масуот Ицхак в Гуш Эционе. В том же году стал первым ашкеназским раввином государства Израиль и составил известную Молитву за процветание Государства, которую произносят во множестве синагог по сей день.

Семья

Рав Герцог был женат на Саре Гильман и у них родились двое сыновей: Хаим — будущий 6-й президент Израиля и Яков — общественный деятель и исследователь Талмуда. Сын Хаима Герцога — бывший министр туризма и один из лидеров партии труда Ицхак (Бужи) Герцог.

Источники

• [toldot.ru/tora/articles/articles_322.html?template=83 По поводу тхелета]
• [lib.cet.ac.il/Pages/item.asp?item=5507 Рав Герцог на сайте матаха на иврите]
• [www.answers.com/topic/izhak-halevi-herzog Рав Герцог на сайте answers.com]

Отрывок, характеризующий Герцог, Ицхак Айзик

На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.