Герцог Кентский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Герцог Кентский (англ. Duke of Kent) — британский герцогский титул, по названию исторической английской области Кент. Титул присваивался трижды: первый раз (в 1710 году) последнему носителю титула граф Кент из семьи Греев (носившими его с XV века); во второй и в третий раз — младшим сыновьям британских королей. В настоящее время принадлежит потомкам четвёртого сына короля Георга V, носителем титула является его старший сын Эдвард.





Герцоги Кентские, первая креация (1710)

Другие титулы: маркиз Кент (1706), маркиз де Грей (1740), 12-й граф Кент (1465), граф Гарольд и виконт Годерих (1706), барон Лукас из Крудвелла (1663)

  • 17101740: Генри Грей, 1-й герцог Кентский (1671 — 5 июня 1740), единственный сын Энтони Грея, 11-го графа Кентского (1645—1702) и Мэри Грей, 1-й баронессы Лукас из Крудвелла (ум. 1702). Лорд-камергер (1704—1710), лорд-стюард (1716—1718) и лорд-хранитель малой печати (1719—1720). Все его сыновья умерли ещё при его жизни, поэтому титулы графа и герцога Кентского пресеклись с его кончиной в 1740 г. Титул маркиза перешёл по женской линии его внучке. Наследники титула:
    • Энтони Грей, титул учтивости граф Гарольд (1696—1723), старший сын 1-го герцога Кентского
    • Джордж Грей, граф Гарольд (1732—1733), третий (младший) сын 1-го герцога Кентского

Герцоги Кент и Стратерн (1799)

У принца Эдуарда был только один ребенок — будущая королева Виктория (1819—1901). Титул герцога Кентского пресекся с его смертью.

Герцоги Кентские, вторая креация (1934)

Другие титулы: граф Сент-Эндрюс и барон Даунпатрик (1934)

Порядок наследования титула

См. также

Напишите отзыв о статье "Герцог Кентский"

Литература

Отрывок, характеризующий Герцог Кентский

Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.