Герцог Монтегю
Поделись знанием:
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Герцог Монтегю (англ. Duke of Montagu) — герцогский титул дважды создававшийся, один раз в пэрстве Англии, а второй раз в пэрстве Великобритании и каждый раз, заканчивающийся угасанием. Впервые он был создан в пэрстве Англии в 1705 году для Ральфа Монтегю, 3-го барона Монтегю из Боутона, со второстепенным титулом маркиза Монтермер, но угас в 1749 году. Первый герцог был создан графом Монтегю и виконтом Монтермер в 1689 году. Герцогский титул был тогда воссоздан в пэрстве Великобритании в 1766 году для зятя покойного герцога, Джорджа Монтегю (урождённый Браднелл), 4-го графа Кардигана, со второстепенным титулом маркиза Монтермер. После его смерти в 1790 году герцогство и маркизат угасли, а графство перешло к его брату, Джеймсу Браднеллу, 5-му графу Кардиган. Герцогство назван в честь древнего англо-нормандского рода, а не какого-либо места.
Содержание
Граф Монтегю (1689)
- Другие титулы: барон Монтегю из Боутона (1621)
- Ральф Монтегю, 3-й барон Монтегю из Боутона, 1-й граф Монтегю (1638—1709) (создан герцогом Монтегю в 1689 году).
Герцог Монтегю, первая креация (1705)
- Другие титулы: граф Монтегю (1621) и барон Монтегю из Боутона (1621)
- Ральф Монтегю, 1-й герцог Монтегю (1638—1709), придворный и дипломат;
- Джон Монтегю, 2-й герцог Монтегю (1690-1749), единственный сын 1-го герцога, умер без мужского потомства.
Герцог Монтегю, вторая креация (1766)
- Другие титулы: маркиз Монтермер (1766), граф Кардиган (1661), барон Браднелл из Стонтона, в графстве Лестер (1628) и барон Монтегю из Боутона, в графстве Нортгемптон (1786)
- Джордж Монтегю, 1-й герцог Монтегю (1712-1790), зять покойного 2-го герцога первой креации;
- Джон Монтегю, маркиз Монтермер (1735-1770), единственный сын 1-го герцога, умер раньше отца неженатым.
Напишите отзыв о статье "Герцог Монтегю"
Ссылки
- Kidd, Charles, Williamson, David (editors). Debrett’s Peerage and Baronetage (1990 edition). — N. Y.: St Martin's Press, 1990.
- [www.leighrayment.com/peers/peersM4.htm PEERAGE]
- [www.cracroftspeerage.co.uk/ www.cracroftspeerage.co.uk]
Отрывок, характеризующий Герцог Монтегю
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
