Франкония (герцогство)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Герцог Франконии»)
Перейти к: навигация, поиск
Герцогство Франкония
нем. Herzogtum Franken
герцогство

начало X века — 939



 

Герб

Франкония в IX веке
Столица Нюрнберг
Династия Конрадины
герцог Франконии
 - ?—906 Конрад (I) Старший
 - 906911 Конрад (II)
 - 911939 Эбергард
К:Исчезли в 939 году

Герцогство Франкония (нем. Herzogtum Franken) — одно из племенных герцогств, образовавшихся на территории Восточно-Франкского королевства (Германии). В его состав входила историческая область Франкония, современный Гессен, северный Баден-Вюртемберг, части Рейнланд-Пфальца и Баварии.





История

На территории франконии проживало германское племя франков. В V веке территория позднего герцогства Франкония входила в состав Тюрингского королевства, однако в 527 году она была завоёвана франками. Для управления ей франкские короли назначали герцогов, имевших резиденцию в Вюрцбурге, однако известно о них очень мало.

После распада империи Каролингов Франкония оказалась в составе Восточно-Франкского королевства. Постепенно в ней усилились два рода — Бабенберги и Конрадины, которые вели между собой борьбу за власть Франконии. Победителями в итоге в начале X века вышли Конрадины, изгнавшие Бабенбергов из Франконии.

Глава рода Конрадинов — Конрад Старший, воспользовавшись слабостью королевской власти после смерти короля Арнульфа Каринтийского присвоил себе титул герцога Франконии. Старший сын Конрада Старшего, Конрад, после смерти Людовика IV Дитя, последнего представителя династии Каролингов в Восточно-Франкском королевстве, был избран в 911 году новым королём, передав Франконию своему брату Эбергарду.

Однако в результате правления Конрада I королевская власть заметно ослабла. Конраду не удалось ничего поделать с правителями других племенных герцогств. В итоге после смерти бездетного Конрада новым королём в 919 году был выбран один из противников Конрада — Генрих Птицелов, герцог Саксонии. Брат Конрада, Эбергард, поддержал выбор нового короля. Он сохранял верность Генриху при его жизни, однако после его смерти восстал в 937 году против Оттона I, наследника Генриха. В 939 году Эбергард погиб в битве при Андернахе.

Прямых наследников он не оставил, поэтому Оттон присоединил Франконию к своим владениям, и она оказалась под прямым управлением короля, а позже императора Священной Римской империи. С этого времени герцогство как самостоятельное владение перестало существовать.

В 1116/1120 годах титул герцога Франконии носил Конрад Гогенштауфен, брат швабского герцога Фридриха II, позже ставший под именем Конрад III королём Германии, но неизвестно, какие именно владения находились под его управлением.

В 1168 году император Фридрих I Барбаросса присвоил титул «герцог Франконии» епископам Вюрцбурга.

Список герцогов Франконии

Конрадины
Гогенштауфены

С 1168 года титул «герцог Франконии» носили епископы Вюрцбурга.

См. также

Напишите отзыв о статье "Франкония (герцогство)"

Литература

  • Бульст-Тиле Мария Луиза, Йордан Карл, Флекенштейн Йозеф. Священная Римская империя: эпоха становления / Пер. с нем. Дробинской К.Л., Неборской Л.Н. под редакцией Ермаченко И.О. — СПб.: Евразия, 2008. — 480 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8071-310-9.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Франкония
  • [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/franken/franken_herzogtum.html Franken herzogtum] (нем.). Mittelalterliche Genealogie im Deutschen Reich bis zum Ende der Staufer. Проверено 17 декабря 2011. [www.webcitation.org/67L0cQe5v Архивировано из первоисточника 1 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Франкония (герцогство)

– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.