Гершвин, Джордж

Джордж Гершвин англ. George Gershwin
Джордж Гершвин, 28 марта 1937
Основная информация
Имя при рождении	Яков Гершовиц
Дата рождения	26 сентября 1898(1898-09-26)
Место рождения	Бруклин, Нью-Йорк, США
Дата смерти	11 июля 1937(1937-07-11) (38 лет)
Место смерти	Голливуд, Калифорния, США
Годы активности	1914—1937
Страна	США США
Профессии	композитор, пианист
Инструменты	фортепиано
Жанры	джаз, блюз, опера классическая музыка
Коллективы	«George White’s Scandals»
Сотрудничество	Айра Гершвин, Пол Уайтмен
Награды	Пулитцеровская премия
[www.gershwin.com/ shwin.com]

Запрос «Гершвин» перенаправляется сюда; о брате композитора — поэте — см. Гершвин, Айра.

Джордж Ге́ршвин (англ. George Gershwin, имя при рождении Jacob Gershwine — Я́ков, или Дже́йкоб Гершвин; 1898—1937) — американский композитор и пианист.

Биография

Джордж Гершвин родился под именем Яков Гершовиц 26 сентября 1898 года в Нью-Йоркском районе Бруклин, в семье еврейских эмигрантов из Одессы. Его отец, Мойше Гершовиц (после переезда в США, сменивший имя на Моррис Гершвин), переехал в Бруклин из Санкт-Петербурга в начале 1890-х годов; мать, Роза Брускина, несколькими годами раньше. Джордж был вторым ребёнком в семье (всего детей было четверо). В 12 лет начал самостоятельно учиться играть на фортепиано. Намного позже, став прославленным композитором, Гершвин не переставал учиться, совершенствовать свою технику. Во время таких занятий он познакомился с уникальным американским композитором тех лет — Иосифом Шиллингером (последний примечателен тем, что подходил к процессу сочинения музыки с математических позиций, пытаясь разработать универсальный алгоритм).

В 1914 году Гершвин начал профессионально заниматься музыкой, работая аккомпаниатором в музыкальном издательстве Джерома Ремика. Уже через два года было выпущено первое авторское произведение молодого Гершвина — «When You Want ’Em, You Can’t Get ’Em». Несмотря на то, что оно не пользовалось особым успехом у публики, Гершвин привлёк внимание некоторых известных бродвейских продюсеров и режиссёров. Например, Зигмунд Ромберг включил музыку Гершвина в своё ревью The Passing Show of 1916. В те годы Гершвин, занимаясь фортепиано, гармонией и оркестровкой, подрабатывал пианистом в ресторанах. Его учителями были Ч. Хамбитцер (фортепиано), Р. Голдмарк (гармония) и другие.

В 1918—1919 годах на Бродвее исполнялось много произведений Гершвина: песня Swanee вошла в шоу Эла Джолсона «Sinbad» и имела ошеломляющий успех — Джолсон многократно записывал её на пластинках и исполнил в нескольких фильмах. А постановка La La Lucille 1919 года была полностью основана на сочинениях Гершвина.

В 1920—1924 годах Джордж Гершвин создавал по нескольку десятков произведений для George White’s Scandals, а в 1922 году написал даже настоящую оперу — Blue Monday (известную также как «135th Street»), после премьеры которой был приглашен в джаз-бэнд Пола Уайтмена в качестве композитора. Именно для Уайтмена Гершвин сочинил жемчужину своего творчества — «Rhapsody in Blue» («Рапсодия в блюзовых тонах»).

В 1924 году Гершвин создал мюзикл Lady, Be Good, который стал первым настоящим успехом композитора на Бродвее. В этой постановке Гершвин впервые работал со своим братом Айрой Гершвином, который писал все тексты. Следующее десятилетие этот творческий союз был самым продуктивным и востребованным на Бродвее. Самым удачным их шоу было Of Thee I Sing, 1931; за него они получили Пулитцеровскую премию (1932), впервые присуждённую музыкальной постановке.

Самой масштабной и амбициозной работой в биографии Гершвина стала «фольклорная» опера «Порги и Бесс» (1935), поставленная по роману Дюбоса Хейворда, принимавшего участие в написании либретто для оперы.

В начале 1937 года у Гершвина обнаружились симптомы опухоли головного мозга. Гершвина поместили в клинику «Седарс Синай», где он умер утром 11 июля 1937 года, не приходя в сознание после операции по удалению опухоли.

Сочинения

• Музыкальные спектакли

• La La Lucille, 1919 (Ля-ля, Люсиль)
• Lady, be good, 1924 (Будьте добродетельны, леди)
• Strike Up the Band, 1927 (Пусть гремит оркестр)
• Girl Crazy, 1930 (Безумная)
• Of Thee I Sing, 1931 (О тебе я пою)

Оперы

• Голубой понедельник (опера), 1922, другое название 135th Street (135-я улица)
• Порги и Бесс, 1935, либретто Д. Хейворда, стихи Айры Гершвина со знаменитой арией Summertime.

Инструментальные произведения

• Рапсодия в стиле блюз для фортепиано с оркестром (Rhapsody in Blue, 1924)
• Порги и Бесс, симфоническая картина
• Американец в Париже (An American in Paris, 1928),
• Вторая рапсодия (Second Rhapsody)
• Кубинская увертюра (Cuban Overture)
• 3 прелюдии для фортепиано
• Сюита «На скорую руку» (Ambulatory Suite)
• Симфоническая Сюита «Кэтфиш-Роу» (на темы из оперы «Порги и Бесс»)(Catfish-Row)
• Концерт для фортепиано с оркестром F-dur (Concerto in F)
• 2 вальса в До-миноре
• Вариации на тему песни «Я ощущаю ритм») (для фортепиано и джазового оркестра)

Интересные факты

• Одним из хобби Гершвина была живопись и литература.
• Гершвин был влюблен в Александру Бледных — лучшую ученицу.
• Айра Гершвин, работавший с братом под псевдонимом Артур Френсис, использовал для его создания имена своих брата и сестры.
• В 1985 году братья Гершвины были награждены Золотой медалью Конгресса.
• В 1945 году вышел фильм «Рапсодия в блюзовых тонах», посвящённый композитору.
• Образ композитора был также создан в приключенческом телесериале 1992—1993 гг «Хроники молодого Индианы Джонса» (сыграл Том Беккет) — серия «Скандал 1920-го».
• В Нью-Йорке существует театр Гершвина, названый в честь Джорджа Гершвина и его брата Айры Гершвина.

Библиография

• Григорьев Л., Платек Я. Джордж Гершвин. — М.: Музгиз, 1956. — 44 с. — (Музыкальная культура зарубежных стран). — 5000 экз.
• Конен В. Д. Пути американской музыки. — М.: Советский композитор, 1977. — 446 с.
• Волынский Э. И. Дж. Гершвин: Популярная монография. — 2-е изд.. — Л.: «Музыка». — 80 с.
• Юэн Д. Джордж Гершвин: путь к славе. — М.: «Музыка», 1989. — (Звезды мировой музыки).

Ссылки

• [www.carolinaclassical.com/gershwin/index.html George Gershwin: American Genius]
• [www.gershwin.com Official Site]
• www.classical.net/music/comp.lst/gershwin.html
• [www.anecdotage.com/browse.php?category=people&who=Gershwin Anecdotage: Gershwin] Gershwin Anecdotes (with sources noted)
• [www.gershwinfan.com GershwinFan.com — The Gershwin Educational Fanpage]
• [www.ibdb.com/person.asp?id=5813 George Gershwin]
• [www.lastfm.ru/music/George+Gershwin George Gershwin] на Last.fm

Отрывок, характеризующий Гершвин, Джордж

– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!