Гессен, Борис Михайлович

Борис Михайлович Гессен
Место рождения:	Елисаветград, Российская империя
Место смерти:	СССР, Москва, Внутренняя тюрьма НКВД (?)
Научная сфера:	философия, история науки, физика
Альма-матер:	Институт красной профессуры

Бори́с Миха́йлович Ге́ссен (16 (28) августа 1893, Елисаветград, Херсонской губ. — 20 декабря 1936, Москва, Внутренняя тюрьма НКВД (?)) — советский физик, философ и историк науки, член ВКП(б) с 1919 года, член-корреспондент АН СССР (1933). Его блестящий доклад «Социально-экономические корни механики Ньютона» на втором Международном конгрессе по истории науки и техники в Лондоне (1931) послужил важным стимулом в развитии экстерналистского подхода к написанию истории науки.

Биография

Родился Елисаветграде, в еврейской семье. Его отец, Михаил Борисович Гессен, был управляющим банка, товарищем председателя городского биржевого комитета. Учился в гимназии, где познакомился с И. Е. Таммом. Изучал физику и естественные науки в Эдинбургском (1913—1914) и Петроградском (1914—1917) университетах. Одновременно с обучением на физко-математическом факультете в Петроградском университете, учился на экономическом отделении Политехнического института. В годы Гражданской войны воевал в частях Красной Армии на Украине и работал в Политуправлении Реввоенсовета (1919—1921) и Коммунистическом университете им. Свердлова (1921—1924). По окончании Гражданской войны продолжил занятия физикой в Институте красной профессуры, который окончил в 1928 г.

Карьера

После окончания ИКП первое время работал там же. C 1931 г. — профессор физики МГУ, директор НИИФ МГУ. С момента создания физического факультета МГУ до декабря 1934 г. — декан факультета. С 1935 г. совмещал должности директора НИИФ МГУ и заместителя директора ФИАН. Член редколлегии журнала «Успехи физических наук» и «Большой советской энциклопедии». 1 февраля 1933 избран членом-корреспондентом Академии наук СССР по Отделению общественных наук (философия). Посмертно исключен из АН Общим собранием 29 апреля 1938 г., восстановлен Общим собранием 5 марта 1957 г.

22 августа 1936 г. арестован по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации и подготовке террористических актов. Приговорен ВКВС 20 декабря 1936 г. к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день. Эти события отразились на судьбе его близкого друга И. Е. Тамма, который за связь с осуждённым потерял кафедру.

Б. М. Гессен похоронен в Москве на Донском кладбище.

По тому же делу осужден и расстрелян арестованный на два месяца раньше Гессена школьный учитель А. О. Апирин. Определением ВКВС от 21 апреля 1956 года Гессен и Апирин реабилитированы.

Основные сочинения

• Гессен Б. М. Основные идеи теории относительности. М.-Л. 1928. 176 с.
• Гессен Б. М. К вопросу о проблеме причинности в квантовой механике. В кн. Гааз А. Волны материи и квантовая механика. М.-Л. 1930, с. V—XXXII.
• Гессен Б. М. [www.ihst.ru/projects/sohist/books/hessen.pdf Социально-экономические корни механики Ньютона]. М.-Л. 1933. 77 с.

Ссылки

• Грэхэм Л. Социально-политический контекст доклада Б. М. Гессена о Ньютоне. Вопросы истории естествознания и техники. No 2, 1993. C. 20-31. (там же более полная библиография работ Б. М. Гессена) [russcience.euro.ru/papers/grah93v.htm Опубликовано в Интернете.]
• Горелик Г. Е. Москва, физика, 1937 год // Трагические судьбы: репрессированные учёные Академии наук СССР. М.: Наука, 1995. C. 54-75. [russcience.euro.ru/papers/gor95f.htm Опубликовано в Интернете.]
• [russcience.euro.ru/repress/academy/gessen.htm Б. М. Гессен. Биографическая справка.] на сайте проекта [russcience.euro.ru/repress/ Репрессии ученых. Биографические материалы.]

Отрывок, характеризующий Гессен, Борис Михайлович

– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.