Гестапо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
   Национал-социализм
Основные понятия

Диктатура Вождизм Правая идеология Шовинизм Расовая политика Милитаризм Антидемократизм

Идеология

Народное движение «25 пунктов» • «Моя борьба» • Недочеловек Нюрнбергские расовые законы Расовая теория Гюнтера Расовая политика «Миф двадцатого века»

История

Общество Туле Немецкая рабочая партия Пивной путч Третий рейх Ночь длинных ножей Хрустальная ночь Вторая мировая война Решение чешского вопроса / еврейского вопроса Катастрофа европейского еврейства Холокост Военные преступления против жителей СССР Нюрнбергский процесс

Персоналии

Адольф Гитлер Генрих Гиммлер Герман Геринг Рудольф Гесс

Организации

НСДАП СА СС Гитлерюгенд Гестапо Вервольф Союз немецких девушек Юнгфольк Союз девочек Зимняя помощь Германский трудовой фронт Сила через радость Вера и красота Образование в Третьем рейхе Национал-социалистические (мехкорпус авиакорпус народная благотворительность женская организация союз студентов союз врачей союз учителей союз юристов союз помощи жертвам войны)

Нацистские партии и движения

Венгрия Северный Кавказ Бельгия Нидерланды Чечня Норвегия Латвия Белоруссия

Родственные понятия

Фашизм Антикоммунизм Неонацизм Интегральный национализм Нацистский оккультизм


Геста́по (нем. Gestapo; сокращение от нем. Geheime Staatspolizei, «тайная государственная полиция») — политическая полиция Третьего рейха в 1933—1945 годах. Организационно входило в состав Министерства внутренних дел Германии, и, кроме того, с 1939 г. — в Главное управление имперской безопасности (РСХА), контролируемое нацистской партией и СС.





Цели и деятельность

Гестапо вело преследование инакомыслящих, недовольных и противников власти Адольфа Гитлера, входило в состав Министерства внутренних дел Германии. Обладая широкими полномочиями, являлось важнейшим инструментом проведения карательной политики как в самой Германии, так и на оккупированных территориях. Гестапо занималось расследованиями деятельности всех враждебных режиму сил, при этом деятельность гестапо была выведена из-под надзора административных судов, в которых обычно обжаловались действия государственных органов. В то же время гестапо обладало правом превентивного ареста (нем. Schutzhaft) — заключения в тюрьму или концентрационный лагерь без судебного решения.

Вердикт Международного военного трибунала объявил гестапо, СС и СД организациями, использовавшимися в преступных целях[К 1], включая преследование и уничтожение евреев, зверства и убийства в концентрационных лагерях, превышения власти на оккупированных территориях, реализацию программы рабского труда, жестокое обращение и убийства военнопленных. Под определение гестапо в этом выводе попадали все чиновники IV отдела Главного управления имперской безопасности, а также в других отделах, если они вели дела, порученные гестапо; также под это определение попадали сотрудники пограничной полиции, но не сотрудники таможенных служб и тайной полевой полиции, чьи действия рассматривались в индивидуальном порядке. Все члены гестапо, занимавшие перечисленные должности, зная о совершаемых преступлениях, объявлены трибуналом преступниками[К 2].

Организационное развитие

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Гестапо было создано 26 апреля 1933 года Германом Герингом, министром внутренних дел Пруссии. Изначально речь шла об относительно скромном органе — отделе 1А (политические преступления) реорганизуемой полиции Пруссии, основная задача которого заключалась в наблюдении и борьбе с политическими противниками. Руководителем отдела был назначен Рудольф Дильс. Вскоре отдел получает наименование Тайная государственная полиция. Рудольф Дильс о происхождении сокращения «гестапо» однажды говорил, что это независимое изобретение почтового ведомства, которое сократило якобы длинное наименование и использовало сокращение в почтовых штемпелях.

Кроме сокращения Gestapo встречается так же сокращение Gestapa (возможно от Geheime Staatspolizeiamt — управление государственной тайной полиции в Берлине). Подразделения гестапо, кроме Берлина, создаются по всей Пруссии. В это же время Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС и начальник полицейского управления Баварии, ведёт работу по объединению подразделений политической полиции разных земель Германии. Постепенно вся политическая полиция Германии, за исключением прусской, переходит в подчинение Гиммлеру.

30 ноября 1933 года Геринг, как министр-председатель правительства Пруссии, издал указ, согласно которому гестапо выводилось из подчинения прусского МВД и становилось самостоятельной организацией.

В начале 1934 года в ходе усиления внутрипартийной борьбы, а также в связи с тем, что Геринг всё больше концентрируется на развитии Люфтваффе, достигается соглашение о переходе гестапо в компетенцию Гиммлера. 1 апреля 1934 Рудольф Дильс освобождается от должности. Хотя формально гестапо всё ещё подчинено Герингу, фактически им руководит Рейнхард Гейдрих, шеф службы безопасности (СД). С этого момента гестапо начинает развиваться во всеобъемлющую организацию по слежке и борьбе с противниками режима, тесно переплетаясь со структурами СС. Подразделения политической полиции всех земель Германии подчиняются управлению гестапо в Берлине.

17 июня 1936 года Генрих Гиммлер стал главой всей немецкой полиции. Все полицейские формирования с этого момента больше не подконтрольны министерствам внутренних дел земель, а централизованно подчинены рейхсфюреру СС Гиммлеру. Подразделения уголовной (криминальной) и политической (Гестапо) полиции реорганизованы в единую полицию безопасности (нем. Sicherheitspolizei (Sipo)); руководителем главного управления полиции безопасности назначен Гейдрих, получивший должность главы полиции безопасности и СД. Непосредственно борьбой с противниками национал-социалистического режима занялось отделение II (политическая полиция), руководство которым возложено на Генриха Мюллера. Дополнительно гестапо стало теперь инструментом репрессий и против евреев, и так называемых «асоциальных» и «ленивых».

27 сентября 1939 года сделан следующий шаг по слиянию репрессивных органов государства и нацистской партии (НСДАП). Криминальная полиция, политическая полиция, другие полицейские службы и службы СД объединены в Главное управление имперской безопасности (РСХА, нем. RSHA); гестапо входит в него в качестве IV управления под названием «Борьба с противником — гестапо», руководитель Генрих Мюллер.

В марте 1941 года произведена значительная реорганизация РСХА, затронувшая и гестапо. В состав IV управления, переименованное в «Исследование и борьба с противником — управление тайной государственной полиции», включены подразделения, ранее входившие в состав СД.

Такое положение просуществовало практически до конца войны, когда гестапо было ликвидировано наряду с другими институтами Третьего рейха. Судьба шефа гестапо Генриха Мюллера, исчезнувшего в начале мая 1945 года, достоверно неизвестна. По одной из версий, 2 мая он совершил самоубийство, проглотив ампулу с цианистым калием.

Структура

Организационная структура гестапо неоднократно изменялась. После основания оно делилось на 10 отделов: «общий»; для проведения арестов; остальные 9 имели задачей наблюдение за определёнными политическими движениями. После того, как гестапо было переподчинено Гиммлеру и разделено на 3 главных отдела (управление, политическая полиция, полиция защиты (нем. Abwehrpolizei)), собственно политическая полиция продолжала придерживаться организационного разделения по функциональному принципу.

Когда в 1936 году произошло объединение с уголовной полицией в полицию безопасности, из соответствующих подразделений было создано единое Управление по руководству и персоналу, регулировавшее интересы обоих полицейских учреждений.

Во время реорганизаций 1939−1941 годов часть отделов гестапо были включены в состав других управлений; одновременно в состав IV управления РСХА включались подразделения из других служб. После реорганизации марта 1941 года сложилась практически окончательная структура гестапо, незначительно изменённая в 1944 году.

Одновременно с изменением организационной структуры гестапо менялась и численность сотрудников. Если в 1933 году в управлении тайной государственной полиции служило 50 человек, то в 1935 году, после подчинения подразделений политической полиции земель управлению в Берлине, численность сотрудников гестапо составляла 4 200 человек в центральном аппарате и на местах. К концу войны численность сотрудников гестапо превышала 40 000 человек.

В соответствии с организационным планом на март 1941 года IV управление РСХА «Исследование и борьба с противником, управление тайной государственной полиции» возглавил бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Генрих Мюллер. «Новое» гестапо состояло из канцелярии и пяти отделов:

  • Канцелярия управления. Начальник канцелярии — штурмбаннфюрер СС Пипер. Кроме канцелярской работы отдел ведал информацией и подбором кадров для управления. В ведении канцелярии находилась также внутренняя тюрьма гестапо.
  • IV A (борьба с противником): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Фридрих Панцингер
    • IV A 1 (коммунисты, марксисты, тайные организации, военные преступления, незаконная и вражеская пропаганда): штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Йозеф Фогт, гауптштурмфюрер СС доктор Гюнтер Кноблох[de] (с августа 1941)
    • IV A 2 (борьба с саботажем, контрразведка, политические фальсификации): гауптштурмфюрер СС комиссар уголовной полиции Хорст Копков, оберштурмфюрер СС Бруно Заттлер[de] (с 1939), штурмбаннфюрер СС Курт Гайслер[de] (с лета 1940)
    • IV A 3 (реакционеры, оппозиционеры, монархисты, либералы, эмигранты, предатели родины): штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Вилли Литценберг
    • IV A 4 (Служба охраны, предотвращение покушений, наружное наблюдение, спецзадания, отряды розыска и преследования преступников): штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Франц Шульц
  • IV B: (секты): штурмбаннфюрер СС Альберт Хартль[de], оберфюрер СС Ахамер-Пифрадер (с февраля 1944)
    • IV B 1 (политические церковные деятели/католики): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Эрих Рот[de]
    • IV B 2 (политические церковные деятели/протестанты): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Эрих Рот
    • IV B 3 (другие церкви, франкмасоны): Отто-Вильгельм Вандеслебен (с декабря 1942)
    • IV B 4 (еврейский вопрос — эвакуация евреев, охрана имущества (с 1943), лишение гражданства (с 1943)): штурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман
  • IV С: (картотека): оберштурмбаннфюрер СС и оберрегирунгсрат Фриц Ранг[de]
    • IV C 1 (обработка информации, главная картотека, справочная служба, наблюдение за иностранцами, центральный визовый отдел): полицайрат Пауль Мацке
    • IV C 2 (превентивное заключение): штурмбаннфюрер СС, регирунгсрат и криминалрат доктор Эмиль Берндорфф
    • IV C 3 (наблюдение за прессой и издательствами): штурмбаннфюрер СС, регирунгсрат доктор Эрнст Яр
    • IV C 4 (наблюдение за членами НСДАП): штурмбаннфюрер СС и криминальрат Курт Штаге
  • IV D (оккупированные территории): оберштурмбаннфюрер СС доктор Эрвин Вайнманн[de]
  • IV E (контрразведка): штурмбаннфюрер СС и регирунгсрат Вальтер Шелленберг; штурмбаннфюрер СС Вальтер Хуппенкотен[de] (с июля 1941)
    • IV E 1 (общие вопросы контрразведки, дела об измене родине и шпионаже, контрразведка на промышленных предприятиях): с 1939 гауптштурмфюрер СС Вилли Леман (советский агент «Брайтенбах»), разоблачённый и казнённый в 1942[4][5]; гауптштурмфюрер СС и комиссар уголовной полиции Курт Линдов; штурмбаннфюрер СС и обер-регирунгсрат Вальтер Ренкен[4]
    • IV E 2 (противодействие экономическому шпионажу): регирунгсамтманн Себастиан
    • IV E 3 (служба контрразведки «Запад»): гауптштурмфюрер СС и криминальрат доктор Герберт Фишер
    • IV E 4 (служба контрразведки «Север»): криминальдиректор доктор Эрнст Шамбахер[de]
    • IV E 5 (служба контрразведки «Восток»): штурмбаннфюрер СС и криминальдиректор Вальтер Кубицки
    • IV E 6 (служба контрразведки «Юг»): гауптштурмфюрер СС и криминальрат доктор Шмитц
  • IV N (сбор информации): н/д.
  • IV P (вопросы иностранной полиции): криминальрат Альвин Виппер (с августа 1941)

В 1944 году в самостоятельный отдел IV G выделяются таможенная и пограничная стража, пограничная инспекция. Кроме того, происходит внутренняя реорганизация отделов IV A и IV B.

На местах Тайная государственная полиция имела управление (leitstelle), которые делились на более мелкие единицы — отделы (stelle).

Служебные звания (чины)

В гестапо использовалась система чинов, аналогичная криминальной полиции. Так как гестапо было в своей основе государственным органом, а не партийным и не входило в структуру СС, то в гестапо имелись сотрудники, которые не были членами НСДАП или СС, и соответственно имели только полицейские звания. В то же время, ряд подразделений гестапо являлись подразделениями СД и, соответственно, сотрудники таких подразделений носили звания СС, не имея специальных полицейских званий. Кроме того, вместо специального полицейского звания сотрудники полиции могли иметь звание, общее для государственной службы Германии.

  • Криминальассистент-кандидат на стажировке (унтершарфюрер СС)
  • Криминальассистент-кандидат (шарфюрер СС)
  • Криминальассистент (обершарфюрер СС)
  • Криминальоберассистент (гауптшарфюрер СС)
  • Криминальсекретарь (унтерштурмфюрер СС)
  • Криминальбециркссекретарь[6] (унтерштурмфюрер СС)
  • Криминальинспектор (унтерштурмфюрер СС)
  • Криминалькоммиссар стаж службы до 15 лет (оберштурмфюрер СС)
  • Криминальрат стаж службы до 15 лет (оберштурмфюрер СС)
  • Криминалькоммиссар стаж службы свыше 15 лет (гауптштурмфюрер СС)
  • Криминальрат[7] стаж службы свыше 15 лет (штурмбаннфюрер СС)
  • Криминальдиректор (штурмбаннфюрер СС)
  • Регирунгс- унд криминальрат[8] (штурмбаннфюрер СС)
  • Оберрегирунгс- унд криминальрат (оберштурмбаннфюрер СС)
  • Регирунгс- унд криминальдиректор (штандартенфюрер СС)
  • Рейхскриминальдиректор (штандартенфюрер СС)

В скобках приведены соответствующие звания СС в качестве сравнения. Сложные звания (регирунгс- унд криминальрат) в обиходе и в документах часто именовались по первой и последней части (регирунгсрат), что соответствовало общечиновничьим званиям, и только в случае необходимости подчеркнуть принадлежность к полицейской службе употреблялось полное наименование.

См. также

Напишите отзыв о статье "Гестапо"

Комментарии

  1. Термины «преступления против мира», «военные преступления», «преступления против человечности» и «преступная организация», фигурирующие в тексте приговора, определены Уставом Международного военного трибунала (§ II, ст. 6, 10), приложенным к Соглашению о его учреждении от 8 августа 1945 года[1][2].
  2. «Гестапо и СД использовались для целей, которые являлись <…> преступными и включали преследование и истребление евреев, зверства и убийства в концентрационных лагерях, эксцессы на оккупированных территориях, проведение программы рабского труда, жестокое обращение с военнопленными и убийство их. <…> Рассматривая дело гестапо, Трибунал имеет в виду всех оперативных и административных чиновников IV отдела главного имперского управления безопасности или тех, кого касались вопросы, связанные с гестапо в других отделах главного управления имперской безопасности, и всех местных чиновников гестапо, которые служили как внутри Германии, так и за её пределами, включая сотрудников пограничной полиции, но не включая сотрудников таможенной пограничной охраны или тайной полевой полиции <…>. По предложению Обвинения Трибунал не включает лиц, находившихся на службе в гестапо для выполнения чисто канцелярской, стенографической, хозяйственной или подобного рода технической повседневной работы. <…> Трибунал признает преступной, согласно Уставу, группу, состоящую из тех членов гестапо и СД <…>, которые вступили в организацию или оставались в ней, зная о том, что она использовалась для совершения действий, объявленных преступными <…>, или как члены организации лично принимали участие в совершении подобных преступлений. Основой для вынесения настоящего приговора является то, участвовала ли организация в совершении военных преступлений и преступлений против человечности <…>»[3].

Примечания

  1. Нюрнбергский процесс, 1954—1955, т. 2, с. 895.
  2. Нюрнбергский процесс, 1954—1955, т. 2, с. 1022.
  3. Нюрнбергский процесс, 1954—1955, т. 2, с. 1033.
  4. 1 2 Залесский, 2009.
  5. Гладков Т. «Король нелегалов». — М., 2000.
  6. нем. Bezirk — район
  7. нем. Rat — советник
  8. нем. Regierung — правительство

Литература

  • Деларю Ж. История гестапо. — Смоленск: «Русич», 1993. — ISBN 5-88590-077-9.
  • Залесский К. А. Охранные отряды нацизма. Полная энциклопедия СС. — М., 2009.
  • [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000021/st048.shtml Приговор Международного военного трибунала] // Нюрнбергский процесс: Сборник материалов: В 2 т. / Гл. ред. К. П. Горшенин. Редакторы Р. А. Руденко, И. Т. Никитченко. — 2-е изд., испр. и доп.. — М.: Госюриздат, 1954—1955.
  • Musmanno, Michael A. [www.nizkor.org/hweb/orgs/german/einsatzgruppen/esg/trials/criminalorgs.html Criminal Organizations] (англ.). — U.S.N.R, Military Tribunal II, Case 9: Opinion and Judgment of the Tribunal. Nuremberg: Palace of Justice. 8 April 1948. pp. 109—111. Проверено 2 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ELHisLvp Архивировано из первоисточника 11 февраля 2013].

Ссылки

  • [militera.lib.ru/research/delarue/ История гестапо]
  • [baursak.info/?p=1841 Пытки гестапо. Экскурсия в застенки]


Отрывок, характеризующий Гестапо

– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.