Гетто в Микашевичах

Гетто в Микашевичах
Памятник на братской могиле евреев Микашевичей
Местонахождение	Микашевичи Лунинецкого района Брестской области
Период существования	1942 — 6 августа 1942 года
Число погибших	более 400
Гетто в Микашевичах на Викискладе

Гетто в Микаше́вичах (1942 — 6 августа 1942) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев города Микашевичи Лунинецкого района Брестской области и близлежащих населённых пунктов в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.

Оккупация Микашевичей и создание гетто

В середине 1930-х годов в Микашевичах проживало около 400 евреев.

Сразу после захвата города немецкими войсками оккупанты стали использовать евреев на тяжелых принудительных работах — на строительстве, очистке каналов, уборке улиц, вырубке деревьев. Над евреями безнаказанно издевались — например, впрягали в телегу и заставляли тянуть бочку с водой вместо лошади.

Однажды для устрашения немцы собрали всех евреев, вывели Бенциона Шустермана и Янкеля Переплетчика и прилюдно убили их выстрелами в сердце.

В 1942 году немцы, реализуя гитлеровскую программу уничтожения евреев, согнали евреев Микашевичей в гетто.

Уничтожение гетто

6 августа (в мае-июле) 1942 года гетто в Микашевичах было уничтожено — нацисты и полицаи убили, по разным источникам, от 418 до 456 евреев.

Из воспоминаний еврея-партизана Мордхе Кравца: «Врача Гитлера и бухгалтера Лина с их женами оставили в живых, но ненадолго. 2 сентября 1942 года нацисты убили оставшихся в городе 5 специалистов: трех инженеров и двух врачей. Их потянули к краю могилы и приказали раздеться догола. Потеряв сознание от издевательства, Лина Рубенштей присел на край ямы, к нему приблизился гитлеровец и стал прикладом бить, куда попало с криком „Встать!“. Жена Лины помогла ему подняться. Жена Гитлера попросила извергов: „Заканчивайте скорее издевательства!“ К ней подошел один из мерзавцев, и пару раз шлепнув по груди и ниже спины, сказал: „Да! Жирное мясо. Червям будет хорошее питание“».

Первыми из гетто вывели всех мужчин и убили около заранее вырытой могильной яме на краю местечка. Парализованного отца Лейбы Портного гитлеровцы вытащили за руки и ноги, забросили на телегу, довезли до ямы и сбросили в яму. После расстрела мужчин, каратели вывели и убили женщин и детей.

2 сентября 1942 года нацисты убили оставленных в живых 5 специалистов — трех инженеров и двух врачей.

Случаи спасения

Сумел сбежать из Микашевичского гетто в лес Муля Зайчик, который впоследствии репатриировался в Израиль. У доктора по фамилии Гитлер чудом выжил один из трёх сыновей, который тоже уехал в Израиль. Ещё буквально несколько спасшихся евреев переехали потом в Россию.

Память

Опубликованы неполные списки жертв геноцида евреев в Микашевичах.

На братской могиле жертв геноцида евреев в Микашевичах в 1992 году был установлен обелиск с надписью на иврите и со словами на русском языке: «Всё прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда. Безвинно загубленным 6-ти сотням жертв фашизма в Микашевичах. 1942».

Ещё один памятник установлен в Израиле в городе Холоне.

Источники

Из стенограммы франкфуртского процесса 1973 г.: «Главное управление СС. Бергаль Расп командиру СД в Пинске Раску и гебитскомиссару (лично) Главное управление СС поручает вам организовать в период с августа по сентябрь 1942 г. ликвидацию еврейского населения района. Гебитскомиссариат обязан позаботиться в кратчайшие сроки о подготовке акции. Акция должна быть проведена в соответствии со следующим планом: Следует заранее подготовить ямы для захоронения трупов. Герметично закрыть гетто. Евреи должны быть сконцентрированы в одном месте для более организованного сопровождения до места акции. Маршевый строй в сопровождении охраны – колонны на сто человек (100). Евреи выстраиваются возле рвов спиной к вооруженным автоматчикам. Следующие партии должны ложиться на трупы и расстреливаться с близкой дистанции. Перед акцией и после неё силы безопасности и СД получают водку.»

• Э.Н. Гнеўка, А.Л. Петрашкевiч i iнш. (рэдкал.), Т.В. Канапацкая (укладальнiк). «Памяць. Лунiнецкi раён». — Мн.: «Беларусь», 1995. — 720 с. — ISBN 985-01-0029-X.  (белор.)
• [rujen.ru/index.php/%D0%9C%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D1%88%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87%D0%B8 Микашевичи] — статья из Российской еврейской энциклопедии;
• Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
• Государственный архив Брестской области (ГАБО), — фонд 2733, опись 1, дело 40, лист 4;
• Архив Яд Вашем, — документ ТР-Ю (786)

Литература

• Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
• Ицхак Арад. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов, Иерусалим, издательство Яд ва-Шем, 1991, ISBN 9653080105
• Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.

См. также

• Гетто в Лунинецком районе

Отрывок, характеризующий Гетто в Микашевичах

Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.