Пинское гетто

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гетто в Пинске»)
Перейти к: навигация, поиск
Пинское гетто

Мемориал на месте массовых убийств евреев пинского гетто во время Холокоста
Местонахождение

Пинск
Брестской области

Период существования

лето — 28 октября 1942

Председатель юденрата

Давид Альпер,
Биньямин Бакштанский

Пинское гетто на Викискладе

Пи́нское гетто — (лето 1941 — 28 октября 1942) — еврейское гетто, место принудительного переселения евреев города Пинска Брестской области в процессе преследования и уничтожения евреев во время оккупации территории Белоруссии войсками нацистской Германии в период Второй мировой войны.





Оккупация Пинска и создание гетто

После нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года лишь незначительное число евреев успело эвакуироваться на восток. В Пинске также оказались беженцы из западной части Белоруссии. 4[1] (5[2]) июля 1941 года Пинск был занят немецкой армией, и оккупация длилась 3 года — до 14 июля 1944 года[3].

К началу войны в Пинске из 44 560 человек населения евреев было 22 149[4].

Нацисты включили Пинск и Пинский район в состав территории, административно отнесённой в состав Пинской округи генерального округа Волынь-Подолия рейхскомиссариата Украина. Вся полнота власти в районе принадлежала зондерфюреру — немецкому шефу района, который подчинялся руководителю округи (окружному комиссариату) — гебитскомиссару Паулю Герхарду Кляйну. 6 июля 1941 года нацисты сформировали в Пинске местный орган гражданской власти — Пинское городское управление (магистрат) во главе с бургомистром С. Кириловым, полностью подчинявшийся гебитскомиссару. Для осуществления политики геноцида и проведения карательных операций сразу вслед за войсками в район прибыли карательные подразделения войск СС, айнзатцгруппы, зондеркоманды, тайная полевая полиция (ГФП), полиция безопасности и СД, жандармерия и гестапо. В Пинске отдел безопасности и СД возглавил Лейман, службу СС — Цесман[1]. Комиссаром польской полиции из коллаборационистов был назначен бывший секретарь суда Сологуб, а его помощником — сын адвоката Шпигельский[5].

Уже 5 июля 1941 года, на следующий день после оккупации, в городе был обнародован антиеврейский приказ. Для евреев под угрозой расстрела были введены многочисленные ограничения, в том числе обязательное ношение на одежде специального отличительного знака — жёлтой нашивки в виде шестиконечной звезды, запреты покидать город, ходить по тротуарам — только по середине дороги, находиться на улице на час раньше комендантского часа, установленного для нееврейского населения. Пинских булочников обязали сдавать определенное количество хлеба, а за недобор до установленной нормы расстреливали евреев[6].

С первых дней оккупации начался безнаказанный грабёж еврейского имущества. Этим занимались немецкие солдаты, гестаповцы, польская полиция[5].

По распоряжению оккупационных властей во второй половине июля был создан юденрат и еврейская полиция[7].

Первым председателем юденрата немцы назначили бывшего директора школы «Тарбут» профессора Давида Альпера. Членами юденрата стали Мунвец, Бусел, Лерман, Мешель, Школьник, Шварцблат, Бергман, Давид Пручанский и другие. Через два дня Давид Альпер отказался от должности и был расстрелян вместе с ещё 20 членами юденрата. Новым председателем был назначен Биньямин Бакштанский[5].

Гетто было приказано в течение трёх дней сдать 20 килограмм золота, затем шерсть, затем шерстяные костюмы, одеяла, кожу для обуви, лошадей и коров, мыла[5]. С наступлением зимы у евреев были полностью отобраны все меховые изделия и тёплая одежда (даже старая и поношенная). За нарушение для евреев было только одно наказание — смерть. Например, за не сданный мех немцы повесили Моше Глодера и других евреев, за обмен вещей на муку — Ноту Мельника, за обмен шерсти на продукты — дочь пекаря Ласовского, за забой теленка — Ушпица[5].

Из стенограммы франкфуртского процесса 1973 г.[8][9]:

«Главное управление СС. Бергаль Расп командиру СД в Пинске Раску и гебитскомиссару (лично)
Главное управление СС поручает вам организовать в период с августа по сентябрь 1942 г. ликвидацию еврейского населения района.
Гебитскомиссариат обязан позаботиться в кратчайшие сроки о подготовке акции. Акция должна быть проведена в соответствии со следующим планом:

  1. Следует заранее подготовить ямы для захоронения трупов.
  2. Герметично закрыть гетто.
  3. Евреи должны быть сконцентрированы в одном месте для более организованного сопровождения до места акции.
  4. Маршевый строй в сопровождении охраны — колонны на сто человек (100).
  5. Евреи выстраиваются возле рвов спиной к вооруженным автоматчикам.
  6. Следующие партии должны ложиться на трупы и расстреливаться с близкой дистанции.
  7. Перед акцией и после неё силы безопасности и СД получают водку.»

С 1 по 15 августа 1941 года всем евреям Пинска приказали пройти регистрацию[10].

Создание закрытого гетто и условия в нём

Всё еврейское население Пинска в количестве 18 644 человека с 1 мая 1942 года было заключено в гетто[5]. По времени создания это было последнее гетто на территории Белоруссии. В Пинское гетто были также депортированы евреи из европейских стран и привезены евреи из близлежащих местечек.

Гетто было ограждено колючей проволокой и имело три охраняемых выхода: на улицах Листовского, Северной и Альбрехтовской. Жильё в гетто распределялось исходя из площади 1,2 квадратных метра на человека. В гетто была создана больница, аптека, поликлиника[11].

Евреи работали на промышленных предприятиях города и в мастерских, а также использовались оккупантами на принудительных работах[11].

В гетто действовали подпольные группы, которые пытались накопить оружие и создавать укрытия и бункеры[12]. Шолом Холявский, один из руководителей восстания в Несвижском гетто и участник белорусского партизанского движения, писал:
«Я не утверждаю, что каждый еврей в гетто участвовал в подпольном движении или боролся с врагом, но нельзя отрицать, что весь характер жизни в гетто был подпольным. Это был массовый еврейский героизм»[13].

В июне 1942 года немцы арестовали в Пинске и Кобрине 3500 евреев и расстреляли их на станции Бронная гора.

Уничтожение гетто

Немцы считали евреев основной угрозой оккупационной власти и серьёзно опасались еврейского сопротивления[10]. По этой причине немецкие власти стремились в первую очередь убить в гетто евреев-мужчин в возрасте от 15 до 50 лет, несмотря на то, что тем самым лишались наиболее трудоспособных узников[14][15]. Поэтому ещё в июле 1941 года немцы расстреляли по надуманному обвинению 16 молодых еврейских парней (одному удалось уцелеть и сбежать из расстрельной ямы)[16]. 5 августа 1941 года около 3000 евреев-мужчин привели в деревню Козляковичи и убили на территории кладбища в трёх заранее вырытых ямах. Несколько пытавшихся бежать узников были застрелены. 7 августа 1941 года немцы расстреляли в Пинске 8000 евреев[4], а всего с 5 по 7 августа 1941 года - около 10 000[17] - в основном, это были мужчины от 16 до 60 лет. В архивных документах сообщается, что в Пинском гетто ко второй половине 1942 года были убиты уже практически все узники-мужчины.

Главному начальнику СС и полиции Украины обергруппенфюреру СС и генералу полиции Прюцману… …Приказываю вам, невзирая на соображения экономического характера, немедленно ликвидировать Пинское гетто. В ходе акции, если это возможно, надо сохранить рабочую силу в количестве 1000 мужчин, которых необходимо передать армии для строительства деревянных домов. Эти рабочие должны содержаться под усиленной охраной. В случае, если такая охрана не гарантирована, нужно уничтожить и эту тысячу.

— [www1.yadvashem.org/yv/ru/education/documents/pinsk_271042.asp Из приказа Гиммлера от 27 октября 1942 г. об уничтожении гетто в Пинске[18].]

28 октября 1942 года началась «акция» (таким эвфемизмом немцы называли организованные ими массовые убийства) по уничтожению Пинского гетто[19][20]. Её проводил немецкий моторизированный батальон полиции порядка[21]. Подпольщики гетто оказали сопротивление полиции, большинство из них было убито, часть сумела бежать к партизанам. Доктор исторических наук Ицхак Арад, директор израильского Музея Катастрофы и героизма «Яд ва-Шем» в 1972—1993 годах, в 15 лет бежавший из литовского гетто, в 16 — ставший партизаном в белорусских лесах, а после войны — генералом Армии обороны Израиля, писал:
«Люди должны знать. Мы не шли на смерть покорно и безропотно. Мы оборонялись как могли. Часто голыми руками и почти всегда без чей-либо помощи»[22].

В отчете командира батальона полиции порядка было указано, что в эти дни были уничтожены 26 200 человек. По исследованиям И. Арада, в гетто было убито 17 000 евреев. Убийства осуществлялись около деревни Посеничи[17][23].

Случаи спасения и Праведники народов мира

В Пинске 9 человек были удостоены почетного звания «Праведник народов мира» от израильского мемориального института «Яд Вашем» «в знак глубочайшей признательности за помощь, оказанную еврейскому народу в годы Второй мировой войны»:

  • Махайская (Билицкая) Барбара — за спасение Цолинко Цили и Ари.
  • Дохмацкая Александра и Яновская (Дохмацкая) Янина — за спасение Шейнберг Мани, её дочери Рени, Шейнберга Марека, Елинского Семы.
  • Дергач Владимир и Донья, Громыко Мария — за спасение Найдич Саши[24].
  • Крулль Гюнтер — за спасение Рабцевича Петра (Рабинова Эрухима Фишеля)[25][26].
  • Комар Константин и Мария — за спасение Шавель Галины (Пэскер Дины).

Организаторы и исполнители убийств

Комиссией ЧГК установлены имена основных организаторов и исполнителей массовых убийств евреев Пинска. Это гебитскомиссар Кляйн, заместитель гебитскомиссара по «еврейскому вопросу» Эбнер, шеф СД Глаубе, заместитель шефа СД Лейман, заместитель гебитскомиссара по хозяйственной части Газе, заместитель политического руководителя Кланц (непосредственный руководитель убийств в гетто, неоднократно лично принимал участие в расстрелах), заместитель гебитскомиссара по промышленной части Гемерт, исполнитель приказов по массовым убийствам Зиг, воинская команда ГФП № 724 во главе с командиром бригады капитаном Гресманом и его заместителем лейтенантом Германом, воинская команда «Обер-Труппе» № 06893/9, воинская команда «Зондер-команда», переводчик гебитскомиссара Гоберштоф (неоднократно лично принимал участие в убийствах и грабежах), бургомистр Кириллов (непосредственный участник преступлений), комендант полиции города Сологуб, заместитель коменданта полиции города Домбровский, агент гестапо а Пинске Мазурук[16].

Члены Пинского отделения СД, участвовавшие в убийстве пинских евреев, - Адольф Петч, Иосиф Кур, Рудольф Экерт и Генрих Флантюс - были выявлены и арестованы в 1962 году во Франкфурте[27].

Память

Опубликованы неполные списки жертв геноцида евреев в Пинске[28].

  • Мемориал жертвам Холокоста севернее Пинска, в километре на юго-восток от бывшего имения «Добрая Воля», на кладбище. Здесь гитлеровцы с 29 октября 1941 года по 2 ноября 1942 года убили около 30 000 евреев — узников Пинского гетто. В 1992 году создан мемориальный комплекс.
  • Могилы более 5000 евреев — узников гетто на улице Пушкина, в квартале между улицей Гоголя и улицей Зелёной, в сквере на месте бывшего гетто, на Каролинском еврейском кладбище. На этом кладбище нацисты устраивали для себя «представления», собирая еврейских детей группами по 50-60 человек и отдавая их на растерзание голодным собакам[23]. В 1993 году установлен мемориальный знак.
  • Братская могила узников гетто в районе бывшей деревни Козляковичи, на кладбище, — теперь улица Крайняя в черте Пинска. В 1993 году установлен мемориальный знак. Здесь, на территории нынешней школы ДОСААФ, в урочище Горы, в 1941—1942 годах немцы убивали евреев из Пинского гетто, узников городской тюрьмы и военнопленных.
  • Памятник узникам Пинского гетто установлен в Холоне (Израиль).
  • Памятник убитым евреям и военнопленным в деревне Посеничи (установлен в 1992-93 году недалеко от дороги Пинск-Логишин, западнее христианского кладбища).

Напишите отзыв о статье "Пинское гетто"

Литература

  • Г.К. Кисялёў (галоўны рэдактар), А.А. Канеўскi, В.М. Курсаў i iнш. (рэдкал.). «Памяць. Пiнск». — Мн.: «БЕЛТА», 1998. — 557 с. — ISBN 985-6302-11-0.  (белор.)
  • Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
  • Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). — фонд 845, опись 1, дело 11, лист 140; фонд 845, опись 1, дело 13, лист 1;
  • Г.К. Кисялёў (галоўны рэдактар), Ю.А. Барысюк, Н.М. Кладчанка i iнш. (рэдкал.), Л.Р. Казлоў (укладальнiк). «Памяць. Кобрынскi раён». — Мн.: «БЕЛТА», 2002. — 624 с. — ISBN 985-6302-44-7.  (белор.)
  • Государственный архив Брестской области (ГАБО), — фонд 2135, опись 2, дело 136, лист 140;
  • Зональный Государственный архив в г. Пинске, — фонд 118, опись 1, дело 5, 9;
  • Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). — фонд 7021, опись 90, дело 24, листы 1, 1об.; фонд 7021, опись 148, дело 1, листы 324-330;
  • Э.Н. Гнеўка, А.Л. Петрашкевiч i iнш. (рэдкал.), Т.В. Канапацкая (укладальнiк). «Памяць. Лунiнецкi раён». — Мн.: «Беларусь», 1995. — 720 с. — ISBN 985-01-0029-X.  (белор.)
  • Бонэ М. Холокост и борьба, Иерусалим, 1996
  • [www.eleven.co.il/article/13221 Пинск] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  • [mb.s5x.org/homoliber.org/ru/uh/uh010207.shtml Трагедыя Пінскага гета]  (белор.)
  • [www1.yadvashem.org/about_holocaust/studies/vol34/Hilberg%20E.pdf The Kommandostab Revisited]  (англ.)
  • А. Литвин. [www.sb.by/strana/article/ubiytsy.html Убийцы], газета «Беларусь сегодня», 03.12.2003
  • А.П. Красоўскi, У.А. Мачульскi, У.I. Мезенцаў i iнш. (рэдкал.), У.I. Мезенцаў (укладальнiк). «Памяць. Вiцебскi раён». — Мн.: «Мастацкая лiтаратура», 2004. — 771 с. — ISBN 985-02-0647-0.  (белор.)

Дополнительная литература

  • Е. Розенблат, И. Еленская. Пинские евреи. 1939—1944 гг. — Брест, 1997
  • Nahum Bone: The Jews of Pinsk in the Ghetto. Tel-Aviv, 1977  (англ.)  (иврит)
  • Ицхак Арад. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов, Иерусалим, издательство Яд ва-Шем, 1991, ISBN 965-308-010-5
  • Л. Смиловицкий, «Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944 гг.», Тель-Авив, 2000
  • Черноглазова Р. А., Хеер Х. Трагедия евреев Белоруссии в 1941— 1944 гг.: сборник материалов и документов. — Изд. 2-е, испр. и доп.. — Мн.: Э. С. Гальперин, 1997. — 398 с. — 1000 экз. — ISBN 985627902X.

Источники

  1. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 246.
  2. [archives.gov.by/index.php?id=447717 Периоды оккупации населенных пунктов Беларуси]
  3. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 298, 300.
  4. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 247.
  5. 1 2 3 4 5 6 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 251.
  6. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 250-251, 257.
  7. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 251, 256-257.
  8. Архив Яд Вашем, — документ ТР-Ю (786)
  9. «Памяць. Лунiнецкi раён»., 1995, с. 324.
  10. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 257.
  11. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 252.
  12. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 253-254.
  13. Э. Бенари. [mb.s5x.org/homoliber.org/ru/kg/kg020112.html Евреи Клецка, их сопротивление и уничтожение]
  14. д-р ист. наук А. Каганович. [www.jewniverse.ru/RED/Kaganovich/Belarusia%5B2%5D.htm#_ftnref15 Вопросы и задачи исследования мест принудительного содержания евреев на территории Беларуси в 1941—1944 годах.]
  15. «Памяць. Вiцебскi раён», 2004, с. 233-234.
  16. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 250.
  17. 1 2 Адамушко В. И., Бирюкова О. В., Крюк В. П., Кудрякова Г. А. Справочник о местах принудительного содержания гражданского населения на оккупированной территории Беларуси 1941-1944. — Мн.: Национальный архив Республики Беларусь, Государственный комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь, 2001. — 158 с. — 2000 экз. — ISBN 985-6372-19-4.
  18. Ицхак Арад. Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941—1944). Сборник документов и материалов, Иерусалим, издательство Яд ва-Шем, 1991, ISBN 965-308-010-5
  19. «Памяць. Кобрынскi раён»., 2002, с. 158-159.
  20. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 254-255, 257-258.
  21. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 258.
  22. Д. Мельцер. [www.vestnik.com/issues/1999/0706/win/meltzer.htm Еврейское антинацистское сопротивление в Белоруссии.] «Вестник» № 14(221), 6 июля 1999 г.
  23. 1 2 «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 249.
  24. Яд Вашем. [db.yadvashem.org/righteous/family.html?language=ru&itemId=4038664 История спасения. Дергач Владимир и Донья]
  25. Смиловицкий Л. Л. [drive.google.com/file/d/0B6aCed1Z3JywSFpZRkJXaHp0YXc/view?usp=sharing Катастрофа евреев в Белоруссии, 1941—1944]. — Тель-Авив: Библиотека Матвея Черного, 2000. — С. 59-60. — 432 с. — ISBN 965-7094-24-0.
  26. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 255-256.
  27. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 259.
  28. «Памяць. Пiнск»., 1998, с. 322-425.

См. также

Отрывок, характеризующий Пинское гетто

Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.