Фортгенс, Ге

Ге Фортгенс
Общая информация
Полное имя	Герардюс (Геррит) Фортгенс (нидерл. Gerardus "Gerrit" Fortgens)
Родился	10 июля 1887(1887-07-10) Харлем, Нидерланды
Умер	4 мая 1957(1957-05-04) (69 лет) Харлем, Нидерланды
Гражданство	Нидерланды
Позиция	полузащитник защитник
Карьера
Клубная карьера*
1906—1914	Аякс	52 (0)
1914—1917	УВВ	? (?)
1917—1922	Харлем	? (?)
Национальная сборная**
1911—1912	Нидерланды	8 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ге Фортгенс (нидерл. Gé Fortgens; 10 июля 1887, Харлем — 4 мая 1957, Харлем) — нидерландский футболист, выступавший на позициях полузащитника и защитника. Выступал за команды «Аякс» (Амстердам), УВВ (Утрехт) и «Харлем» (Харлем).

Первый футболист в истории «Аякса» сыгравший за национальную сборную Нидерландов. За сборную провёл восемь матчей, участвовал на Олимпийских играх в Стокгольме. Вместе с командой завоевал бронзовые медали Олимпиады, обыграв в матче за третье место сборную Финляндии со счётом 9:0.

Детство и ранние годы

Геррит родился 10 июля 1887 года в Харлеме, в семье Йоханнеса Фортгенса и Марии Луизы Схаус. Он стал шестым по счёту ребёнком в семье из десяти детей, хотя один из его старших братьев умер в возрасте 3-х лет в 1885 году, незадолго до рождения Геррита. У Фортгенса было две старшие сестры Адриана и Мария и старшие братья Корнелис и Албертюс, а также младшие — брат Йоханнес, и сёстры Вилхелмина, Гетрёйда и Йоханна.

Карьера

Клубная

Родившись в Харлеме, Геррит начинал играть в футбол в различных командах Амстердама, а с 1906 года стал выступать в составе «Аякса». В мае 1909 года он с командой стал победителем турнира «Золотой крест», который по сути являлся кубком Амстердама. В финальной игре со счётом 1:0 был обыгран клуб «Блау-Вит». В следующем году «Аякс» также становился победителем данного турнира, однако команда по прежнему играла не в первом классе Нидерландов.

Лишь в мае 1911 года «Аяксу» удалось пробиться в первый класс Нидерландов, в том же месяце был выигран турнир «Золотой крест». За три сезона в первом классе Геррит сыграл за «Аякс» 52 матча. По итогам сезона 1913/14 «Аякс» занял последнее место, а в матче за прописку в первом классе амстердамцы уступили со счётом 0:1 команде из Утрехта «Геркюлес». После столь неудачного сезона команду покинуло сразу несколько игроков, Фортгенс решил перейти в клуб УВВ из Утрехта, так же как и защитники Свартау и Гилиссен.

Личная жизнь

Геррит женился 16 января 1919 года, его супругой стала 27-летняя уроженка Амстердама Тика Кёйл. У них было пятеро детей — дочери Хелена Йоханна и Йоханна Тика и сыновья Герардюс, Роберт и Ханс. В свободное от футбола время Фортгенс работал часовщиком.

4 мая 1957 года, Геррит Фортгенс умер в Харлеме в возрасте 69 лет.

Один из его дальних предков родился в XVII веке на территории Германии в городе Эммерих, в земле Северный Рейн — Вестфалия.

Ссылки

• [www.voetbalstats.nl/spelernedxi.php?persid=137 Профиль и статистика на сайте voetbalstats.nl]  (нид.)

Отрывок, характеризующий Фортгенс, Ге

Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.