Фительберг, Гжегож

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гжегож Фительберг»)
Перейти к: навигация, поиск
Гжегож Фительберг
Grzegorz Fitelberg
Основная информация
Дата рождения

18 октября 1879(1879-10-18)

Место рождения

Динабург, Российская империя

Дата смерти

10 июня 1953(1953-06-10) (73 года)

Место смерти

Катовице, Польша

Страна

Польша Польша

Профессии

дирижёр, композитор, скрипач

Инструменты

скрипка

Награды

Гжегож Фительберг (польск. Grzegorz Fitelberg, 18 октября 1879 — 10 июня 1953) — польский дирижёр, скрипач и композитор. Представитель течения Młoda Polska вместе с такими композиторами, как Кароль Шимановский, Людомир Ружицкий и Мечислав Карлович.





Биография

Фительберг родился в Динабурге (Даугавпилс), Российская империя, в польско-еврейской семье. Его отец был военным музыкантом. В 1891—1896 годах учился в Варшаве у Станислава Барцевича (скрипка) и Зыгмунта Носковского (композиция). В 1896 играл на скрипке в оркестре Большого театра в Варшаве, с 1901 — концертмейстер второй группы скрипок в Варшавской филармонии. В сезоне 1904—1905 дебютировал в качестве режиссёра Варшавского филармонического оркестра.

В 1898 году заявил о себе как композитор, выиграв первый приз на конкурсе имени Игнация Падеревского в Лейпциге. В 1905 году вместе с Каролем Шимановским и другими композиторами организовал сообщество молодых польских композиторов «Молодая Польша в музыке».

Во время Первой мировой войны сотрудничал с Ballets Russes и Театром музыкальной драмы. Дирижировал первой постановкой «Мавры» Игоря Стравинского. В 1935 году создал Национальный симфонический оркестр Польского радио.

В 1940 году уехал в Южную Америку, где с 1940 по 1941 годы дирижировал оркестром Театра Колон в Буэнос-Айресе (Аргентина). С 1942 по 1945 годы жил в США, вернулся в Польшу в 1946.

В 1947 году вновь стал во главе возрождённого Национального симфонического оркестра Польского радио, которым руководил до самой смерти.

С 1950 по 1951 годы преподавал в Высшей школе музыки в Катовице. Среди его учеников Мечислав Мержеевский, Марьян Нойтайх, Ольгерд Стражинский, Кароль Стрыя.

Сын Гжегожа Фительберга, Ежи Фительберг (1903—1951), также стал композитором.

Память

В 1979 году, в честь столетия музыканта, основан Международный конкурс дирижёров имени Гжегожа Фительберга. Проводится в городе Катовице в Силезской филармонии.

Также в Катовице проводится Национальный конкурс композиторов имени Гжегожа Фительберга.

В Катовице имя Гжегожа Фительберга носит Дом музыки радио.

В Варшаве и Даугавпилсе установлены памятные доски в честь Гжегожа Фительберга.

Интересные факты

Стефан Киселевский вспоминал, что 6 марта 1953 года Фительберг, придя на репетицию, обратился к оркестру: «Господа, прошу встать. Сегодня ночью умер великий советский… композитор, мой друг Сергей Прокофьев, автор того и этого. Прошу почтить его память минутой молчания». После этой минуты, садясь, Фительберг обратился к концертмейстеру оркестра: «Господин Вохняк, я слышал, что и Сталин умер…»[1].

Напишите отзыв о статье "Фительберг, Гжегож"

Литература

  • Jerzy Moskal. ... Bogucice, Załęże et nova villa Katowice − Rozwój w czasie i przestrzeni. — Katowice: Wydawnictwo Śląsk, 1993. — С. 54. — ISBN 83-85831-35-5.
  • Adam Neuer. Fitelberg Grzegorz // Encyklopedia muzyczna PWM / Elżbieta Dziębowska.. — Kraków: Polskie Wydawnictwo Muzyczne, 1987. — Т. 3. — С. 112-114. — ISBN 83-224-0344-5.

Примечания

  1. Stefan Kisielewski. Abecadło Kisiela. — Oficyna Wydawnicza Interim, 1990. — S. 23.  (польск.)

Ссылки

  • [www.konkursfitelberg.pl/ Официальный сайт Международного конкурса дирижёров имени Гжегожа Фительберга]. [www.webcitation.org/6G2e13KSP Архивировано из первоисточника 21 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Фительберг, Гжегож

Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.