Гианэя

Гианэя
Жанр:	Роман
Автор:	Георгий Мартынов
Язык оригинала:	русский
Дата первой публикации:	1963
Издательство:	Детская литература
[lib.ru/RUFANT/MARTYNOW/martino2.txt Электронная версия]

«Гианэ́я» (другое написание «Гианея») — научно-фантастический роман советского писателя Георгия Мартынова.

Сокращённый вариант романа опубликован в 1963 году в журнале «Смена», первое отдельное издание — в 1965 году в издательстве «Детская литература». Переработанное и дополненное издание вышло в том же издательстве в 1971 году.

Некоторые критики относят роман к разновидности интеллектуальной «космической оперы», редкой в советской фантастике того времени, и считают его одним из лучших произведений Мартынова.

Сюжет

Действие романа происходит приблизительно в 20-х годах XXI века. Земные учёные обнаруживают два вращающихся вокруг Земли замаскированных искусственных объекта, которые оказываются спутниками-наблюдателями инопланетной цивилизации. При попытке их исследовать спутники меняют траектории и исчезают в районе кратера Тихо на Луне.

Через два года после этих событий неизвестный инопланетный корабль высаживает вблизи расположенной на астероиде Гермес научной базы землян девушку-инопланетянку и непосредственно после этого взрывается. Девушку, которая сообщает, что её зовут Гианэя (Гийанейа), привозят на Землю. Инопланетянка обладает сверхбыстрой реакцией, нечеловеческой силой и неутомимостью, зрением за пределами видимой для людей части спектра и т. д.. Первоначально она проявляет странное отсутствие интереса к окружающему и нежелание рассказывать о себе. Через некоторое время Гианэя становится более контактной, и выясняется, что она прилетела к Земле с группой соотечественников, которые намеревались уничтожить человечество. Её спутники принадлежали к группе давно покинувших свою родную планету представителей правящей касты, которые затем обитали в чужом мире, поработив его аборигенов, а теперь намеревались снова расширить своё жизненное пространство — теперь за счёт Земли. Они уже побывали на Земле около ста лет назад, изучая землян (по этой причине Гианэя знает испанский язык), а теперь вернулись, чтобы завершить задуманное. Однако их корабль был взорван одним из членов экипажа, противником их планов. Гианэя, также не разделявшая замыслов своих сородичей, помогает землянам обнаружить и уничтожить замаскированную автоматическую базу на Луне, представляющую угрозу для человечества.

Затем Гианея узнаёт, что на порабощённой её сородичами планете произошло восстание, и все её родные и близкие убиты. Подавленная эти известием, тоскуя по родине, так и не привыкнув к жизни на Земле, совершенно не похожей на привычную ей жизнь, девушка кончает жизнь самоубийством. В эпилоге рассказывалось о встрече землян с неожиданно прилетевшими на Землю соотечественниками Гианэи (как выяснится, носящей имя родной планеты, которую никогда не видела), причём из первого книжного издания следовало, что жизнь девушки удалось спасти, хотя она и продолжает находиться без сознания.

В последующих главах, добавленных в новой редакции, рассказывается, как Гианэя выходит замуж за одного из землян, к которому давно испытывала нежные чувства. Вместе они принимают участие в экспедиции на планету, с которой прилетела Гианэя. Для экспедиции используется корабль гийанейцев, идентичный тому, на котором Гианэя прилетела в начале романа. В полёте их корабль терпит аварию («противоугонная» «закладка» в бортовом компьютере, оставшаяся от прежних владельцев корабля). Экипаж несколько лет проводит в затормозившем корабле, ожидая спасения, которое приходит со стороны соотечественников Гианэи. На этом повествование заканчивается.

Различия в редакциях романа

Изначально роман был рассчитан на взрослого читателя, в нем описываются достаточно сложные этические и психологические проблемы. Сокращённый журнальный вариант романа оканчивался смертью Гианэи, однако некоторые читатели выразили недовольство подобным трагическим финалом, и в издании 1965 года читателю даётся понять, что она осталась жива. Позже Мартынов написал еще две части, в которых описал путешествие Гианэи к планете-колонии и примирение с её жителями. Переработанное для детей издание 1971 года уже получившей популярность книги вызвало неоднозначную реакцию у взрослого читателя, зато определенно удовлетворила читателя-подростка. В новом варианте также был убран лёгкий налёт эротики, присутствующий в исходном тексте.

Ошибки в романе

С точки зрения научной достоверности роман написан довольно небрежно. Некоторые неточности в романе:

• Траектории спутников-шпионов зависят от их массы (для масс, много меньших массы Земли это неверно и прямо нарушает принцип эквивалентности).
• Стационарные траектории тех же спутников представляют собой спирали (на самом деле орбиты тел, на которые действует только гравитационное притяжение планеты, могут представлять собой только конические сечения).
• Когда корабль в результате срабатывания «закладки» начинает торможение, команда выполняет разворот, используя дополнительные маневровые двигатели (установленные землянами, «на случай, если командир корабля сочтёт нужным выполнить манёвр, не нужный с точки зрения бортового компьютера»). Более того, разворот выполняется, чтобы «пока корабль движется, пусть он движется к Земле, а не от неё». В действительности, подобный манёвр привёл бы к тому, что корабль продолжил бы движение в прежнем направлении (с поправкой на то, что тормозные двигатели работали во время разворота, сообщая кораблю боковое смещение), но кормой вперёд — а работа двигателей в режиме торможения наоборот разгоняла бы корабль.

Публикации романа

На русском языке

• Мартынов Г. Гианэя (отрывок) // Вечерняя Москва. — 1963, 24 июня.
• Мартынов Г. Гианэя // Смена. — 1963. — № 11-18, 21-23 (865-872, 875-877). (Рис. А. Бабановского, Г. Новожилова)
• Мартынов Г. Гианэя. — Л.: Детская литература, 1965. — С. 280. — 100 000 экз. (Рис. и оформл. Л. Рубинштейна)
• Мартынов Г. Гианэя. — Л.: Детская литература, 1971. — С. 400. — 75 000 экз. (Рис. и оформл. Л. Рубинштейна)
• Мартынов Г. Гианэя / Вступ. статья А. Балабухи и А. Бритикова. — Л.: Детская литература, 1989. — С. 400. — 100 000 экз. — ISBN 5-08-000190-9. (Рис. и оформл. Л. Рубинштейна)
• Мартынов Г. Гианэя. — М.: Композитор, 1992. — С. 285. — ISBN 5-85-285340-2.
• Мартынов Г. Гианэя. — М.: Детская литература, 2004. — С. 480. — 7000 экз. — ISBN 5-08-004118-8. (Рис. и оформл. Л. Рубинштейна)

На других языках

• Gueorgui Martinov. Guianeya. — Moscú: Mir, 1974. — С. 480. (пер. на испанский: Justo Nogueira)

Литература

• [www.magister.msk.ru/library/extelop/authors/m/martynov.htm Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. Г. Мартынов]
• [smena-online.ru/archive/1963/ Журнальное издание романа в архиве журнала «Смена»]

Отрывок, характеризующий Гианэя

– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.