Гибберт Хаус
| Гибберт Хаус | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1755 |
| Местонахождение | Кингстон (Ямайка) |
Гибберт Хаус (англ. Hibbert House), известный также как «Резиденция» — штаб-квартира Национального фонда наследия Ямайки. Он расположен на 79 Duke Street, Кингстон (Ямайка). Был построен Томасом Хиббертом, богатым английским купцом, в 1755 году в качестве своей резиденции. Хибберт эмигрировал в Кингстон в 1734 году, в то время когда Ямайка стала крупнейшим и богатейшим из британских островов Карибского бассейна и крупнейшим рынком африканских рабов. В начале 1750-х годов Хибберт сформировал партнерство с Натаниэлем Сприггом, приобрел корабли и стал завозить рабов из Африки и перепродавать их плантаторам Ямайки. Хибберт также торговал сахаром и ромом.
Содержание
Здание
Дом построен из кирпича, камня и древесины. Стены выложены фламандским облигационным красным кирпичом с контрастными известняковыми элементами. Передняя часть здания была изменена, была добавлена ямайская национальная резьба[1].
Дом двухэтажный, с большим подвалом, используемым для хранения продуктов, имеет чердак с мансардными окнами. Первый этаж использовался в качестве кабинета и места приема гостей, в то время как верхний этаж занимали спальни. В задней части здания находятся двор и несколько пристроек.
Внутри дома есть несколько интересных особенностей, достойных внимания, например, изысканная лестницу, ведущая с первого этажа на второй.
История
Дом Хибберта воспринимался как напоминание о богатстве и власти купцов Кингстона в дни их расцвета. Хибберт был одним из первых богатых купцов, построивших свою резиденцию в джорджианском стиле архитектуры. Этот стиль стал модным в Англии XVIII века и сыграл значимую роль в развитии архитектуры Ямайки.
Хибберт активно участвовал в политике и был избран спикером Палаты собраний в 1756 году, когда столица Ямайки временно переехала из Спаниш-Тауна в Кингстон. После 1758 года Палата собраний и Законодательный совет несколько раз проводили заседания в Доме Хибберта.
Хибберт никогда не женился, но поддерживал 24-летние отношения с Черити Гарри, в 1756 году у них родилась дочь Джейн. Мулатка Черити была экономкой Хибберта, он научил её читать. Тем не менее, после смерти Хибберта дом был передан его наследнику и племяннику, а не Джейн или Черити.
В 1814 году дом был продан военному ведомству Вест-Индии и стал штаб-квартирой главы гарнизона Ямайки — «Резиденцией». Так как дом находится недалеко от гавани, дом был удобен в качестве военного штаба. Именно в это время на крыше дома был построен дозорный пост.
В то время, пока дом Хибберта служил штаб-квартирой военных, в нем проживало несколько выдающихся командиров:
- Уиллоуби Коттон (приказал милиции подавить восстание рабов на Рождество 1831 года, во главе с Сэмом Шарпом).
- Уильям Гомм.
- Люк О’Коннор (Главнокомандующий вооруженными силами, положил конец Восстанию в Моран-Бэй в 1865 году).
- Эдвард Джон Эйр (организовал подавление Восстания в Моран-Бэй).
Недавняя история
Дом Хибберта был приобретен правительством Ямайки в 1872 году за пять тысяч фунтов стерлингов. Кингстон стал постоянным местом нахождения государственных органов Ямайки, и дом не раз был использован в качестве резиденции Колониального секретаря Великобритании на острове до 1960 года.
С 1983 года дом используется в качестве головного офиса Национального фонда наследия Ямайки.
Напишите отзыв о статье "Гибберт Хаус"
Примечания
- ↑ [www.jnht.com/the_trust/the_house.php Hibbert House], Jamaica National Heritage Trust.
Ссылки
- [www.jnht.com/the_trust/the_house.php Hibbert House], JNHT, 2005.
- [wikimapia.org/#lat=17.9736459&lon=-76.7907268&z=18&l=0&m=b&v=8 Вид сверху].
Отрывок, характеризующий Гибберт Хаус
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
