Гибель Майкла Брауна

Гибель Майкла Брауна

Дата	9 августа 2014 года
Время	12:01—12:04
Место	Фергюсон, Миссури, США
Координаты	38°44′18″ с. ш. 90°16′25″ з. д.38.7383° с. ш. 90.2736° з. д. / 38.7383; -90.2736
Участники	Даррен Уилсон (полицейский) Майкл Браун (жертва) Дориан Джонсон (сопровождавший Брауна)

9 августа 2014 года в городке Фергюсон (штат Миссури, США) 18-летний чернокожий Майкл Браун погиб после того, как в него несколько раз выстрелил полицейский Даррен Уилсон. До этого у Брауна не было судимостей или задержаний полицией. Согласно источнику в полиции города, Браун подозревался в ограблении, совершённом за несколько минут до инцидента, хотя первоначальный контакт между ним и Уилсоном не был связан с этим ограблением. Уилсон служил четыре года в Департаменте полиции Фергюсона, два года в другом отделе местной полиции, дисциплинарных взысканий не имеет.

Инцидент вызвал острую реакцию в пригороде Сент-Луиса и на национальном уровне, в виде мирных демонстраций, протестов, насилия, грабежей, актов вандализма и других форм социальных волнений, а также призывы к проведению открытого расследования. Инцидент широко освещается американскими и международными СМИ.

Президент США Барак Обама выступил с заявлением, выразив соболезнования семье Брауна, и обратился к Министерству юстиции США с просьбой провести расследование.

Ход событий

Обстоятельства произошедшего

9 августа сотрудник полиции Даррен Уилсон застрелил 18-летнего чернокожего Майкла Брауна при попытке задержания. Очевидица сказала, что видела, как между Уилсоном и Брауном произошёл спор. По версии полиции Браун напал на полицейского. На местную радиостанцию Фергюсона позвонила женщина и представилась как подруга Даррена Уилсона, Джози. Она рассказала версию, которая совпадает с версией полиции, ссылаясь на жену полицейского. По этой версии двое мужчин, которые шли по улице, отказались выполнить приказ полицейского остановиться, а когда Уилсон попытался выйти из машины, Браун ударил его по лицу и попытался отобрать пистолет:

В какой-то момент оказалось, что пистолет направлен в бедро полицейского, Дарен попытался отвести в сторону оружие, и тут оно выстреливает. Майкл и его друг убегают, Дарен, следуя протоколу, стал их преследовать. Закричал «замри», а Майкл и его друг обернулись и стали провоцировать полицейского, мол, и что ты сейчас с нами сделаешь, ты же не застрелишь нас. Майкл резко приблизился к полицейскому, тот стал стрелять. Майкл не останавливался, и полицейский решил, что Майкл что-то замышляет. Тут Дарен сделал финальный выстрел в лоб и, наконец, Майкл упал на расстоянии примерно полуметра или метра от полицейского. Вот почему все говорят о том, что подросток был практически расстрелян. Некоторые свидетели видели выстрел в голову.

Расследование местной полиции

10 августа, начальник департамента полиции округа Сент-Луис объявил, что его ведомство будет отвечать за расследования дела, так как был получен соответствующий запрос от начальника полиции Фергюсона. Департамент полиции Фергюсона первоначально отказывался называть имя стрелявшего офицера, ссылаясь на свою озабоченность за безопасность полицейского.

20 августа, большое жюри (особая коллегия присяжных, решающая вопрос о предании обвиняемого суду) начало слушание дела.

Предварительные результаты экспертизы показали, что на теле Брауна не было обнаружено следов пороха. Это говорит о том, что в него стреляли не с близкого расстояния. Расположение пулевых отверстий свидетельствует о том, что Браун и Уилсон были обращены лицом друг к другу. Это опровергает показания некоторых свидетелей о том, что Уилсон стрелял в спину Брауну.

24 ноября 2014 года большое жюри, проведя 25 заседаний, приняло решение не предавать Уилсона уголовному суду, признав тем самым отсутствие необходимых для этого доказательств. Федеральное расследование идет независимо и будет продолжено и после решения большого жюри.

Федеральное расследование

11 августа, Федеральное бюро расследований (ФБР) начало параллельное федеральное расследование инцидента, и генеральный прокурор США Эрик Холдер поручил сотрудникам министерства юстиции следить за развитием событий. Согласно пресс-секретарю Сент-Луисского местного отделения ФБР, протесты и беспорядки не сыграли никакой роли в принятии решения начать федеральное расследование. 17 августа генеральный прокурор Холдер поручил провести дополнительное вскрытие тела Брауна федеральным медицинским экспертом. Глава пресс-службы Министерства юстиции сослался на «чрезвычайные обстоятельства, присутствующие в данном случае» и на просьбу семьи Брауна для повторного вскрытия.

Беспорядки

После убийства в городе Фергюсон, начались беспорядки. Полиция применила резиновые пули и слезоточивый газ. В городе был введён режим чрезвычайной ситуации и комендантский час. В ночь на 18 августа (понедельник) губернатор штата Миссури Джей Никсон подписал указ о размещении в городе Национальной гвардии:

Чтобы защитить людей и их имущество, я объявляю в Фергюсоне чрезвычайное положение. И ввожу комендантский час. Не для того, чтобы заставить вас замолчать, а для того, чтобы сдержать тех, чьи действия мешают услышать ваши голоса, мы не позволим кучке погромщиков подвергать вас опасности.

Введён запрет на полёты на высоте ниже 900 метров после того, как протестующие открыли огонь по полицейскому вертолёту. 19 августа в городе был отменён комендантский час, но после этого волнения не утихли. В ходе беспорядков было задержано 30 человек. Полицейские применили против толпы светошумовые гранаты и слезоточивый газ, демонстранты ответили коктейлями Молотова и огнестрельным оружием. 20 августа в Фергюсоне полицейскими был застрелен ещё один чернокожий. В эту ночь после беспорядков задержали 50 человек. 21 августа губернатор штата распорядился вывести национальную гвардию из города:

Поскольку мы продолжаем видеть улучшение ситуации, я приказал национальной гвардии начать планомерный вывод из Фергюсона.

В эту ночь на акции протеста, которая в целом прошла мирно, задержали всего 6 участников.

Похороны

Похороны Майкла Брауна состоялись 25 августа, спустя шестнадцать дней после его гибели. На церемонию прощания прибыли три представителя Белого дома. Похороны полностью оплачены правозащитниками, на поминальную службу и расходы, связанные с расследованием случившегося, семья Майкла Брауна собрала более 200 тысяч долларов в виде пожертвований.

Последствия

20 декабря 28-летний афроамериканец, Измаил Бринсли, застрелил в упор двух полицейских в районе Бруклина — Бедфорд — Стайвесант. За три часа до совершения убийства Бринсли опубликовал в Твиттере пост, озаглавленный «Сегодня я приделаю свиньям крылья» (англ. I'm putting wings on pigs today; «свиньи» — жаргонное оскорбительное обозначение полицейских) с фотографией части пистолета. В качестве мотива Бринсли указал месть за смерти Эрика Гарнера и Майкла Брауна. В другом посте, сделанном через несколько минут, Бринсли сфотографировал свои ноги, одетые в камуфляжные штаны и кроссовки, которые были на нём в момент совершения убийства. После расстрела полицейских Бринсли попытался сбежать с места преступления, но был заблокирован другими полицейскими на станции метро, и покончил жизнь самоубийством.

См. также

• Смерть Эрика Гарнера
• Гибель Фредди Грея
• Гибель Вальтера Скотта
• Убийство офицеров департамента полиции Нью-Йорка в 2014 году

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=tU9uI3eyOew Негромайдан: Фергюсон, протест в США]
• [lenta.ru/news/2014/08/10/shooting/ Убийство подростка привело к волнениям в Сент-Луисе]
• [lenta.ru/news/2014/08/11/killing/ Тысячи американцев выразили протест в связи с убийством полицейским подростка]
• [lenta.ru/news/2014/08/14/obama/ Обама взял под контроль дело об убийстве полицейским чернокожего подростка]
• [lenta.ru/news/2014/08/16/ferguson/ В Фергюсоне возобновились столкновения местных жителей с полицией]
• [www.newsru.com/world/16aug2014/ferguson.html В американском Фергюсоне возобновились столкновения между протестующими и полицией]
• [polismi.ru/politika/obratnaya-storona-zemli/691-sobytiya-v-fergyusone-tri-perelomnykh-momenta.html События в Фергюсоне: три переломных момента]
• Robib Wright. [blogs.wsj.com/washwire/2014/08/19/dictators-upbraid-u-s-for-racial-unrest-in-ferguson/?mg=blogs-wsj&url=http%253A%252F%252Fblogs.wsj.com%252Fwashwire%252F2014%252F08%252F19%252Fdictators-upbraid-u-s-for-racial-unrest-in-ferguson Dictators Upbraid U.S. for Racial Unrest in Ferguson]. Проверено 20 августа 2014.

Преступность   США

Отрывок, характеризующий Гибель Майкла Брауна

– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.