Гизе, Тереза
| Тереза Гизе | |
| Therese Giehse | |
 Тереза Гизе в роли Мамаши Кураж в пьесе Бертольта Брехта. Портрет Гюнтера Ритнера, 1966 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1928 — 1975 |
| Театр: | |
| IMDb: | |
Тереза Гизе (нем. Therese Giehse; 6 марта 1898, Мюнхен — 3 марта 1975, там же) — немецкая актриса.
Биография
Тереза Гизе брала частные уроки актёрского мастерства и с 1920 по 1926 год играла в провинциальных немецких театрах — в Гиссене, Гляйвице, Ландсхуте и других. В 1926—1933 годах была актрисой в мюнхенском «Каммершпиле» у Отто Фалькенберга. В 1933 году вместе с Клаусом Манном и Эрикой Манн основала мюнхенское политическое антинацистское кабаре «Пфеффермюле». В 1934 году вместе с друзьями и коллегами по этому проекту эмигрировала в Швейцарию, где кабаре продолжило свою работу; до конца 30-х годов в составе труппы гастролировала в Чехословакии, Бельгии, Нидерландах, США.
В годы Второй мировой войны жила в Швейцарии, с февраля 1937 года была актрисой цюрихского «Шаушпильхауза», одновременно выступала на сценах театров Берна и Люцерна, Городского театра Базеля. После окончания войны в 1948—1949 годах одновременно гастролировала на сцене Нового театра («Скала») в Вене[1].
Театральная карьера Гизе тесно связана с драматургией Бертольта Брехта — она, в частности, была первой исполнительницей главной роли в пьесе Брехта «Мамаша Кураж и её дети» — цюрихском «Шаушпильхаузе» в 1941 году[1]. В 1949 году стала актрисой только что основанного Брехтом в восточном секторе Берлина театра «Берлинер ансамбль». На этой сцене сыграла, в частности, заглавную роль в пьесе А. М. Горького «Васса Железнова», фрау Филитц в «Красном петухе» Г. Гауптмана, Марту Руль в «Разбитом кувшине» Г. Клейста, который сама и поставила[1].
В 1952 году Гизе сделала выбор в пользу Западной Германии, вернулась на сцену мюнхенского «Каммершпиле», на сцене которого выступала до 1974 года. Одновременно до 1966 года постоянно гастролировала в цюрихском «Шаушпильхаузе», где играла, в частности, Селестину в первой постановке пьесы Макса Фриша «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», а также главные роли в первых постановках пьес Фридриха Дюрренматта «Визит старой дамы» (1956) и «Физики» (1962), причём в «Физиках» драматург специально для Гизе переделал мужскую роль главного врача клиники в женскую — Матильду фон Цанд. Эту роль Гизе в том же году сыграла и в «Каммершпиле»[1].
Кинематографическая карьера Гизе носила более скромный характер, в ней преобладали второстепенные роли (в том числе в таких известных фильмах, как «Анна Каренина» Жюльена Дювивье); среди исключений — заглавная роль в телефильме «Васса Железнова» по А. М. Горькому (ГДР, 1963). Однако финальная точка этой карьеры оказалась значительной: в последний год своей жизни Гизе, уже прикованная к постели, сыграла одну из главных ролей в фильме Луи Маля «Чёрная луна», вышедшем уже после её смерти и посвящённом её памяти.
Творчество
Театральные работы
- «Шаушпильхауз», Цюрих
- 1941 — «Мамаша Кураж и её дети» Б. Брехта. Постановка Л. Линдтберга — Кураж
- 1948 — «Господин Пунтила и его слуга Матти» Б. Брехта. Постановка Б. Брехта и К. Хиршфельда — Эмма-самогонщица
- 1949 — «Господин Пунтила и его слуга Матти» Б. Брехта. Постановка Б. Брехта и Э. Энгеля — Эмма-самогонщица
- 1949 — «Васса Железнова» А. М. Горького. Постановка Бертольда Фиртеля — Васса
- 1951 — «Красный петух» и «Бобровая шуба», композиция Б. Брехта по пьесам Г. Гауптмана. Постановка Эгона Монка — фрау Филитц
- 1952 — «Разбитый кувшин» Г. Клейста. Постановка Т. Гизе — Марта Руль
Напишите отзыв о статье "Гизе, Тереза"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Anna Beck [tls.theaterwissenschaft.ch/wiki/Therese_Giehse Therese Giehse] // Andreas Kotte (Hrsg.): Theaterlexikon der Schweiz. ,. — Zürich: Chronos, 2005. — Т. 1. — С. 706. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=3-0340-0715-9&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 3-0340-0715-9].
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Тереза Гизе - [interpretive.ru/dictionary/410/word/gize-tereza С. Воропаев. Энциклопедия Третьего рейха. 1996]
Отрывок, характеризующий Гизе, Тереза
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
