Гийомен, Арман

Арман Гийомен
Armand Guillaumin
Автопортрет Армана Гийомена (1878 год)
Имя при рождении:	Jean-Baptiste Armand Guillaumin
Дата рождения:	16 февраля 1841(1841-02-16)
Место рождения:	Париж, Франция
Дата смерти:	26 июня 1927(1927-06-26) (86 лет)
Место смерти:	Орли, Франция
Гражданство:
Работы на Викискладе

Жан-Батист Арман Гийомен (фр. Jean-Baptiste Armand Guillaumin; 16 февраля 1841, Париж Франция — 26 июня 1927, Орли, Валь-де-Марн, Франция) — французский живописец, более известный как Арман Гийомен.

Биография

Арман Гийомен родился в Париже 16 февраля 1841 года. В конце того же года семья Армана покинула Париж и переехала в Мулен. В 1856 году Арман в возрасте 16 лет вновь вернулся в Париж и начал посещать художественные занятия в муниципальной школе, которые вёл скульптор Кэйлуэ. В 1860 году Гийомен стал работать в железнодорожной компании «Париж-Орлеан». Но Арман не забыл про занятия искусством и вскоре стал посещать Швейцарскую Академию в Париже, где познакомился с Франсиско Ольером, Камилем Писсарро и Полем Сезанном. В 1863 году Гийомен вместе с Эдуаром Манэ, Камилем Писсарро и Полем Сезанном выставил свои работы в знаменитой выставке «Салоне отверженных», хотя работы Армана не были указанны под его именем.

В 1868 году оставляет службу, чтобы целиком посвятить себя живописи. Нуждается. Зарабатывает на жизнь росписью штор. В 1872 г. вынужден возвратиться на службу. Одновременно он продолжает занятия живописью. Часто приезжает к Писсарро в Понтуаз. В сентябре 1872 г. Писсарро пишет в письме к Антуану Гийме: «… Гийомен только что провёл у нас несколько дней; днём он занимается живописью, а вечером своим канавокопанием, что за мужество!».

Принимал участие почти во всех выставках импрессионистов (за исключением второй выставки в 1876 году). На первой выставке импрессионистов 1874 года был представлен тремя картинами (пейзажи). Возможно, именно эта выставка позволила в полной мере оценить масштаб дарования Гийомена, и почувствовать, чем, собственно, была его живопись в контексте импрессионизма. Среди представленных им на выставку работ особо следует выделить работу «Закат солнца в Иври». Картина мотивом перекликается с полотном Клода Моне «Впечатление. Восход солнца»: состояние резко освещённого низким солнцем пейзажа, заря, рваный дым заводских труб, разноцветные блики на воде, прозрачный полумрак на едва освещённом берегу — всё это и фактурой, и мгновенным эффектом чрезвычайно близки Моне или Писсарро. Эта картина выставлялась Гийоменом и на последующих выставках импрессионистов.

Будучи связан службой с городом, Гийомен писал, в основном, окрестности, пригороды Парижа, виды Сены, Уазы, Эссона и промышленные пейзажи. Результатом стали картины «Парк в Исси-ле-Мулино» (1877), «Мост в Шарантоне» (1878), «Вид острова Сен-Луи» (ок. 1881), «Пейзаж с яблонями» (1884), «Пон-Мари» (ок. 1883) и пр.

Познакомившись в 1883 году с Полем Синьяком, а затем и с Жоржем Сёра, он начинает работать в технике пуантилизма.

В 1891 году Выиграл в городской лотерее 100000 франков, и это неожиданное богатство дало ему, наконец, возможность развязаться со своей административной работой в Париже и начать путешествовать в поисках новых, более разнообразных мотивов и видов. Прежде всего художник побывал в Сен-Пале, где им были написаны «Сен-Пале, устье Жиронда» (1892), «Горы в Сен-Пале» (1893). В период с 1893 по 1913 годы Гийомен также побывал в Крёзе, Крозане, в Агэ, Оверни, департаменте Орн, Луэне, департаменте Эр, Руане, а в 1904 году посетил Голландию.

После 1913 года художник всё больше времени проводит в Крозане, зимой живя на юге и часто бывая в Париже. Среди наиболее значительных работ этих лет: «Деревушка Пешадер» (1895), « Пейзаж в Агэ» (1895), «Мельница в Бушардонь» (1905), «Горы Крёза» (1918). Материальная независимость в последние годы жизни дала Гийомену возможность целиком посвятить себя живописи, но, потеряв контакт с бывшими друзьями, в особенности с Писсарро и Моне, он не смог возвыситься над своими ощущениями и растратил энергию на попытки стать сильным в цвете, в то время как оставался слабым в композиции, не обладая широтой видения и поэтической тонкостью, которые спасали Моне от банальности.

Художник скончался в июне 1927 года на восемьдесят седьмом году жизни. Ровесник Ренуара, Гийомен стал «последним импрессионистом» он пережил на год даже Клода Моне, активно работал в первой четверти XX века, оказав реальное влияние на сложение фовизма, поскольку его советами и примером руководствовался Отон Фриз.

Ссылки

• [www.impressionniste.net/guillaumin_armand.htm Биография Армана Гийомена]  (фр.)
• [www.armandguillaumin.org Картины Армана Гийомена]

Отрывок, характеризующий Гийомен, Арман

Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.