Гилберт, Мартин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мартин Гилберт
англ. Martin Gilbert
Учёная степень:

доктор (DLitt) Оксфорда, почётный доктор

Мартин Гилберт (англ. Martin Gilbert; 25 октября 1936, Лондон — 3 февраля 2015, там же) — британский историк, официальный биограф Уинстона Черчилля, а также историк Холокоста. Автор 88 книг, включая работы о Черчилле, XX веке и еврейской истории, а также исторических атласов.



Биография

Родился в еврейской семье. Все его родные дедушки и бабушки были родом из Российской империи[1]. В годы войны как ребёнок он был эвакуирован в Канаду. В 1944 году он возвратился в Англию, однако с семьёй был вновь эвакуирован до конца войны — в Уэльс[1]. Затем они возвратились в Лондон, где Гилберт поступил в en:Highgate School, в которой учился в 1945-55 годах.

В 1955-7 гг. на службе в армии, в разведкорпусе выучил русский язык.

Окончил оксфордский Магдален-колледж (1960) с первоклассной степенью бакалавра по современной истории. Затем он продолжил свою учебно-исследовательскую деятельность в университете, намереваясь стать советологом[1].

В 1962—1995 годах член оксфордского Мертон-колледжа, с 1994 г. почётный.

Первоначально его увлекла история Британской Индии, однако затем он был привлечён Рэндольфом Черчиллем, сыном премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, к работе над биографией последнего.

В 1999 году удостоен оксфордской степени DLitt «по совокупности опубликованных работ».

По собственным словам, являлся историком-архивистом, широко использующим в своих работах первоисточники.

Вместе с членом парламента Джоном Чилкотом входил в комиссию, ведущую официальное расследование о роли Великобритании в Иракской войне 2003—2011 годов. Его обвиняли в предвзятом отношении в связи с тем, что в 2004 году он заявлял, что в будущем Джорджа Буша-младшего и Тони Блэра будут считать равными Рузвельту и Черчиллю.

На протяжении жизни много путешествовал. Называл себя правоверным иудеем и сионистом[2].

В 1995 году посвящён в рыцари. CBE (1990). Почётный доктор, в частности Университета имени Бен-Гуриона (2011).

Был женат три раза: с 1963 года — первый раз, дочь, с 1974 года — второй раз, две дочери, с 2005 года — в третий раз — на историке холокоста Эстер Гилберт (урожд. Голдберг).

Напишите отзыв о статье "Гилберт, Мартин"

Ссылки

  1. 1 2 3 [www.martingilbert.com/early-life-education/ Early Life & Education - Sir Martin Gilbert]
  2. [lenta.ru/news/2015/02/04/martingilbert/ Умер биограф Уинстона Черчилля: Наука: Наука и техника: Lenta.ru]
  • www.martingilbert.com/

Отрывок, характеризующий Гилберт, Мартин

– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.