Гилли, Мики

Мики Гилли Mickey Gilley
Основная информация
Имя при рождении	Мики Лерой Гилли
Дата рождения	9 марта 1936(1936-03-09) (88 лет)
Место рождения	Натчез (штат Миссисипи, США)
Годы активности	1964 — настоящее время
Страна	США США
Профессии	автор песен, музыкант, певец, пианист, актёр
Инструменты	вокал, фортепиано
Жанры	Кантри, поп-музыка
Сотрудничество	Джерри Ли Льюис, Карл Маквой, Чарли Маклейн
Лейблы	Playboy Records Epic Records Branson Records Varèse Sarabande

Мики Лерой Гилли (род. 9 марта 1936, Натчез, США) — американский кантри-музыкант, певец, композитор и пианист. По данным журнала People, Мики Гилли является одним из популярных музыкантов США, который имеет на своём счету 17 хитов №1. Имеет 1 звезду на Голливудской «Аллее Славы».

Биография

Мики Лерой Гилли родился в семье Артура Фильмора Гили и Ирэн (Льюис) Гилли в Натчезе, Миссисипи, в округе Адамс. Много лет он жил со своим кузеном Джерри Ли Льюис, который был рок-н-ролл-звездой и будущим евангелистом Ассамблей Бога Джимми Сваггертом. Он пробовал научиться играть на пианино в раннем возрасте, но он не смог играть также искусно, как Джерри Льюис. Покинув Луизиану, где он жил вместе с кузинами, Мики переехал в Хьюстон; где учился петь, вскоре он полюбил кантри и поп-баллады и начал играть в клубах Техаса. Первые записи на независимых лейблах Техаса не были успешными и он продолжил выступать в клубах, где публика успела полюбить молодого музыканта. Гилли также играл сессионщиком в коллективе Big Easy, позднее зарекомендовав себя в качестве звезды, он записал свою первую песню «Call Me Shortly», которая стала первым хитом музыканта. В 1964 году выпустил дебютный альбом Lonely Wine, а в 1968 году он подписал контракт с лейблом Louisisana’s Paula и издал «Now I Can Live Again». Второй альбом назывался Down the Line и был издан в 1967 году, за год до записи был выпущен «Now I Can Live Again».

В 1970 году Мики познакомился с миллионером Шервудом Краером, который помог Гилли устроиться в клуб Pasadena. До этого Гилли писал песни для Dot Records и проживал в Луизиане и Миссисипи. В 1974 году перезаписал хит Пэтси Клайн «She Called Me Baby (All Night Long)» и исполнил песню Джорджа Моргана «Room Full of Roses»; все эти композиции записывались на собственном лейбле музыканта — Astro Records. Композиция быстро стала хитом №1 в США в чарте Country Songs, кроме того она попала в Billboard Hot 100 на место №50. Вторым хитом певца стала композиция «I Overlooked an Orchid», за которой последовал выпуск нескольких успешных композиций, таких как: «City Lights», «Window Up Above», «Bring It on Home to Me», выбранные музыкантом в качестве кавер-версий, «Don't The Girls All Get Prettier at Closing Time», «She's Pulling Me Back Again», сочиненные Мики Гилли. Все они заняли места №1 в хит-параде Country Songs.

В 1976 году Гилли выиграл ACM Awards в номинациях: «Певец года», «Лучший мужской вокалист», «Сингл года» за композицию «Bring It on Home to Me», и «Альбом года» — Gilley's Smoking. В 1978 году компания Epic Records выкупила лейбл Playboy Records, который до своего закрытия выпускал следующие альбомы Мики Гилли: Room Full of Roses, City Lights, Overnight Sensation и многие другие пластинки музыканта. В том же году он выступил на шоу Pop Goes Country вместе со своим кузеном Джерри Ли Льюисом.

Певец стал более известен благодаря появлению в фильме «Городской ковбой», кроме того «Stand By Me» прозвучала в саундтреке к этому фильму. Вместе с Гилли также снимались Барри Корбин, Чарли Дэниелс, Джеймс Гаммон, Скотт Гленн, Джерри Холл, известная певица Бонни Райт и другие. Режиссёром фильма стал Джеймс Бриджс. В том же году записанная кавер-версия песни «Stand By Me», которую первоначально исполнял Бен Кинг заняла место №22 в Billboard Hot 100 и попала на позицию 3 в чарте Adult Contemporary; кроме того Гилли издал сингл «That's All Matters», а следом за ним вышел «A Headache Tomorrow (Or a Headache Tonight)», которые стали хитами №1 в чарте Country Songs.

В 1980-х Гилли упростил свой стиль, который первоначально назывался «классическим кантри» и взял курс на поп-музыку. В 1981 и 1982 хитами становились: «Lonely Nights», «Put Your Dreams Away», «Fool for Your Love». В начале 80-х были изданы два альбома Гилли — Encore и 16 Biggest Hits, которые получили золотой статус в США от Американской ассоциации звукозаписывающих компаний.

В 1983 году Гилли записал дуэтную композицию «Paradise Tonight» вместе с Чарли Макклейном; после успеха этой песни, Гилли и Макклейн выпустили совместный альбом It Takes Believers. В 1983 он снялся в фильме Off the Wall. Успех продолжал сопутствовать музыканту, а многие его композиции незамидлительно становились хитами, но в 1986 году его популярность пошла на спад. У него также начались финансовые проблемы, а его Gilley's Club пришлось закрыть.

Дискография

Студийные альбомы Lonely Wine (1964) Down the Line (1967) Room Full of Roses (1974) City Lights (1975) Movin' On (1975) Overnight Sensation (1975) Smokin’ (1976) First Class (1977) Flyin' High (1978) The Songs We Made Love To 49 (1979) Mickey Gilley (1979) That's All That Matters to Me (1980) Encore (1980) You Don't Know Me (1981) Christmas at Gilley's (1981) Put Your Dreams Away (1982) Fool for Your Love (1983) You Really Got a Hold on Me (1983) It Takes Believers (совместно с Чарли Макклейном) (1984) Too Good to Stop Now (1984) Live at Gilley's (1985) I Feel Good About Loving You (1985) One and Only (1986) Back to the Basics (1987) Chasin' Rainbows (1989) I Saw the Light (1996) Сборники At His Best (1974) Greatest Hits (1976) Greatest Hits 2 (1978) At His Best 2 (1978) Suburban Cowboy (1982) All My Best (1982) Biggest Hits (1982) Ten Years of Hits (1984) Совместные синглы «Paradise Tonight» (совместно с Чарли Маккейном) (1983) «Candy Man» (совместно с Чарли Маккейном) (1984) «The Right Stuff» (совместно с Чарли Маккейном) (1984) «It Ain't Gonna Worry My Mind» (совместно с Рэй Чарльзом) (1985)

Синглы «Now I Can Live Again» (1964) «Room Full of Roses» (1974) «I Overlooked an Orchid» (1974) «City Lights» (1974) «Window Up Above» (1975) «Bouquet of Roses» (1975) «Roll You Like a Wheel»(совместно с Барби Бентон) (1975) «Overnight Sensation» (1975) «Don't the Girls All Get Prettier at Closing Time» (1976) «Bring It On Home to Me» (1976) «Lawdy Miss Clawdy» (1976) «She's Pulling Me Back Again» (1977) «Honky Tonk Memories» (1977) «Chains of Love» (1977) «The Power of Positive Drinkin'» (1978) «Here Comes the Hurt Again» (1978) «The Song We Made Love To» (1978) «Just Long Enough to Say Goodbye» (1979) «My Silver Lining» (1979) «A Little Gettin' Used To» (1979) «True Love Ways» (1980) «Stand by Me » (1980) «That's All That Matters» (1980) «A Headache Tomorrow (Or a Heartache Tonight)» (1981) «You Don't Know Me » (1981) «Lonely Nights» (1981) «Tears of the Lonely» (1982) «Put Your Dreams Away» (1982) «Talk to Me » (1982) «Fool for Your Love » (1983) «Your Love Shines Through» (1983) «You've Really Got a Hold on Me» (1984) «Too Good to Stop Now» (1984) «I'm the One Mama Warned You About» (1985) «You've Got Something on Your Mind» (1985) «Your Memory Ain't What It Used to Be» (1985) «Doo-Wah Days» (1986) «Full Grown Fool» (1987) «I'm Your Puppet» (1988) «She Reminded Me of You» (1988) «You've Still Got a Way with My Heart» (1989) «There I've Said It Again» (1989)

Ссылки

• [countrymusic.about.com/library/bl16biggesthitsmickeygilleyrev.htm Обзор альбома 16 Biggest Hits] на сайте About.com
• [www.discogs.com/artist/Mickey+Gilley Дискография Мики Гилли] на Discogs
• [www.imdb.com/name/nm0319076/#Soundtrack Биография и фильмография музыканта] на Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Гилли, Мики

– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.