Вилас, Гильермо

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гильермо Вилас»)
Перейти к: навигация, поиск
Гильермо Вилас
Гражданство Аргентина
Место проживания Монте-Карло, Монако
Дата рождения 17 августа 1952(1952-08-17) (71 год)
Место рождения Буэнос-Айрес, Аргентина
Рост 180 см
Вес 75 кг
Начало карьеры 1969
Рабочая рука левша
Удар слева одноручный
Призовые, долл. 4 923 882
Одиночный разряд
Матчей в/п 923 — 284
Титулов 62
Наивысшая позиция 2 (30 апреля 1975)
Турниры серии Большого шлема
Австралия победа (1978, 1979)
Франция победа (1977)
Уимблдон 1/2 финала (1975, 1976)
США победа (1977)
Парный разряд
Матчей в/п 216 — 149
Титулов 16
Турниры серии Большого шлема
Австралия 2-й круг (1977)
Франция 1/2 финала (1975)
Уимблдон 3-й круг (1976)
США 1/4 финала (1977)
Завершил выступления
Рейтинг в конце года
1973
  
31
1974
  
5
1975
  
2
1976
  
6
1977
  
2
1978
  
3
1979
  
6
1980
  
4
1981
  
N/A
1982
  
4
1983
  
11
1984
  
28
1985
  
39
1986
  
22
1987
  
71
1988
  
126
источник: [www.atpworldtour.com/en/players/guillermo-vilas/v028/rankings-history Рейтинг на сайте АТР]

Гилье́рмо Ви́лас (исп. Guillermo Vilas) (p. 17 августа 1952, Буэнос-Айрес) — аргентинский профессиональный теннисист.





Спортивная карьера

1970—1976

Гильермо Вилас выступал за сборную Аргентины в Кубке Дэвиса с 1970 года, когда ему ещё не было 18 лет, но впервые всерьёз обратил на себя внимание за пределами Аргентины, победив во втором круге Открытого чемпионата Франции действующего чемпиона — Андреса Химено. Он закончил сезон двойной победой — в одиночном и парном разряде — в Открытом чемпионате Южной Америки. В следующем году он выиграл семь профессиональных турниров, завершив год победой в Мельбурне на Мастерс — итоговом турнире тура Гран-при. Победа Виласа в Мастерс примечательна тем, что аргентинец, предпочитавший грунтовые корты, за свою карьеру редко выигрывал на траве, но именно этот мельбурнский стадион стал для него счастливым — впоследствии он дважды выиграет на нём Открытый чемпионат Австралии. На групповом этапе итогового турнира 1974 года Вилас победил Бьорна Борга и Джона Ньюкомба, а в финале взял верх над Илие Настасе, до этого трижды подряд побеждавшим на Мастерс, и в традиционной ежегодной иерархии газеты Daily Telegraph занял вторую строчку среди сильнейших теннисистов мира. Ещё четыре титула он завоевал в парном разряде (три из них — с испанцем Мануэлем Орантесом).

В 1975 году Вилас поднялся до второго места в мире и в официальном рейтинге ATP. После этого на Открытом чемпионате Франции он впервые пробился в финал турнира Большого шлема, но не сумел противостоять Боргу. На Уимблдонском турнире, на нелюбимом им травяном газоне, он дошёл до четвертьфинала, на Открытом чемпионате США и в очередном розыгрыше Мастерс — до полуфинала, а в менее престижных турнирах завоевал пять титулов и дважды проиграл в финалах. На следующий год в его активе было шесть титулов и три поражения в финалах (включая Открытый чемпионат Италии, где он уступил в финале местной звезде Адриано Панатте, и итоговый турнир WCT в Далласе, где его обыграл Борг), на Открытом чемпионате США и в Мастерс он дошёл до полуфинала, а на Открытом чемпионате Франции и на Уимблдоне — до четвертьфинала. В этом сезоне, впервые за четыре года, он не выиграл ни одного турнира в парном разряде, но в конце года его партнёром на корте и постоянным тренером стал румынский ветеран Ион Цириак.

1977—1979

Сотрудничество с Цириаком уже на следующий год принесло свои плоды. Вместе они выиграли четыре турнира, но основных успехов Вилас добился в одиночном разряде. За год он установил сразу несколько рекордов Открытой эры: выиграл 17 турниров[1], повторив рекорд Рода Лейвера, выиграл 145 матчей за год и провёл беспроигрышную серию из 46 матчей подряд. Эти три рекорда не побиты до сих пор. Ещё один рекорд, установленный Виласом в 1977 году, — 53 победы подряд на грунтовых кортах — был побит почти 30 лет спустя Рафаэлем Надалем. 17 титулов, завоёванных Виласом за сезон, включали победы на Открытых чемпионатах Франции и США — оба турнира в этот год проводились на грунте. После того, как его победная серия из 46 матчей была прервана в финале турнира в Экс-ан-Провансе, где он отказался от продолжения матча, проиграв первых два сета Илие Настасе, выступавшему с нестандартной ракеткой со сдвоенными струнами (вскоре запрещённой правилами АТР), Вилас выиграл ещё 28 матчей подряд — до поражения в полуфинале Мастерс от Борга. Он стал самым высокооплачиваемым теннисистом 1977 года, заработав более 800 тысяч долларов, в том числе приз в размере 300 тысяч долларов за лучшие показатели в турнирах Гран-при. Несмотря на выдающийся результат, Вилас, однако, не был однозначным лидером сезона. В этом году мировой теннис возглавляли, наряду с ним, Борг, не участвовавший в Открытом чемпионате Франции, но победивший на Уимблдоне, а в общей сложности выигравший 13 турниров с 92 % побед за год (81 победа и 7 поражений), и Джимми Коннорс, проигравший Боргу на Уимблдоне, а Виласу в финале Открытого чемпионата США. В итоге Коннорс, обыграв в первой половине сезона Дика Стоктона в итоговом турнире WCT, а в его конце Борга в финале Мастерс, сохранил за собой первую строчку в рейтинге ATP; Борг, до этого ведший в счёте во встречах за сезон у обоих соперников, занял первое место в мире по итогам сезона в рейтинге Daily Telegraph; а Вилас стал первым в иерархии, составляемой журналом World Tennis[2]. Интересно, что в 2010 году Филиппо Радикки, автор статьи в онлайн-журнале PLoS ONE, проведший математический анализ всех матчей 1977 года, пришёл к выводу, что по уровню игры Вилас превосходил Коннорса, официально завершившего год на первом месте в рейтинге[3].

За 1978 год Вилас выиграл шесть турниров — заметно меньше, чем за предыдущий сезон. Тем не менее он второй раз подряд добрался до финала Открытого чемпионата Франции, а затем, на рубеже 1978 и наступающего 1979 года, успешно отыграл в Открытом чемпионате Австралии, завоевав свой второй за карьеру титул на крупном турнире на травяном покрытии. Эта победа состоялась на том же стадионе, где за четыре года до этого Вилас выиграл турнир Мастерс. После этого в 1979 году Вилас выиграл четыре турнира в одиночном разряде, включая второй подряд Открытый чемпионат Австралии, и пять раз проиграл в финале. Помимо этого, и в 1978, и в 1979 годах он завоевал по два титула в паре с Цириаком.

1980—1983

В 1980 году, помимо Виласа, под аргентинским флагом уже выступал ещё один игрок сопоставимого уровня — Хосе-Луис Клерк. Два аргентинских ведущих игрока не любили друг друга, но выступали плечом к плечу в международных командных турнирах. Это сотрудничество включало совместную игру левши Виласа и правши Клерка в парном разряде. Их сотрудничество принесло плоды уже в 1980 году, когда аргентинская сборная сначала разгромила команду США в межзональном американском финале Кубка Дэвиса, а затем выиграла Кубок наций в Дюссельдорфе, победив в том числе команды Чехословакии и Швеции. В полуфинале Кубка Дэвиса, однако, чехословаки взяли реванш, победив аргентинцев 3-2. Вилас проиграл свой матч молодому Ивану Лендлу, а потом в паре с Клерком не сумел на равных противостоять Лендлу и Томашу Шмиду, и в итоге его заключительный поединок оказался пустой формальностью. На индивидуальном уровне Вилас завоевал всего три титула, но ещё четыре раза играл в финалах, включая престижные грунтовые турниры в Монте-Карло, Гамбурге и Барселоне, на Открытом чемпионате Франции дошёл до четвертьфинала, а на Открытом чемпионате Австралии до полуфинала.

В 1981 году аргентинская сборная добилась нового успеха. Победив команды ФРГ, Румынии и Великобритании, аргентинцы впервые в истории дошли до финала Кубка Дэвиса. В финале им вновь противостояли американцы и на этот раз, на ковровом покрытии Цинциннати, сборная США не дала южноамериканцам взять верх. Тем не менее борьба была исключительно острой: даже в парной игре, где лучшей паре мира Джон Макинрой — Питер Флеминг противостояли редко игравшие вместе Вилас и Клерк, аргентинцы имели шансы на победу, проиграв только в пятом сете со счётом 11-9, причём Вилас подавал матч-бол в пятом сете при счёте 7-6 в пользу аргентинской пары. На индивидуальном уровне успехи Виласа были похожи на прошлогодние: он выиграл только три турнира и на этот раз не дошёл до последних кругов на турнирах Большого шлема, но при этом ещё семь раз играл в финалах менее высокого ранга, в том числе в Монте-Карло и Барселоне.

1982 год сложился для Виласа более удачно на индивидуальном уровне: он выиграл семь турниров и пять раз играл в финалах, в том числе на Открытом чемпионате Франции, где проиграл молодому и более выносливому Матсу Виландеру. На Открытом чемпионате США и итоговом турнире Мастерс он добрался до полуфинала, где его остановили соответственно Джимми Коннорс и Джон Макинрой, и закончил год на четвёртом месте в рейтинге АТР. Следующий год, однако, стал для него последним в Top-10 мирового тенниса: он выиграл только три турнира и столько же раз проиграл в финале, закончив сезон на 11-м месте в рейтинге. В Кубке Дэвиса он, однако, снова блеснул, нанеся вдвоём с Клерком третье поражение за семь лет сборной США, которая помимо этих двух матчей не проигрывала за это время никому, четырежды выиграв главный командный трофей мира[4]. Аргентинцы дошли до полуфинала, где проиграли ведомой Матсом Виландером сборной Швеции.

Завершение карьеры

В 1984 году Вилас провёл свой последний матч за сборную в Кубке Дэвиса и помог команде Аргентины обыграть сборную ФРГ. Этот сезон стал первым за 12 лет, в котором Вилас не выиграл ни одного турнира, и его лучшими результатами стали выходы в полуфинал в Гамбурге и Вашингтоне. В 1985 году такой выход в полуфинал был уже один — на чемпионате США на грунтовых кортах в Бостоне. Тем не менее Вилас оставался опасным соперником для теннисистов любого уровня, что он доказал и в этом году, победив двенадцатую ракетку мира Аарона Крикстейна, и в следующем, когда дошёл до финала турнира Гран-при в Нью-Йорке, победив по ходу Йоакима Нюстрема, занимавшего в рейтинге восьмое место. В 1986 году ему удалось также дойти до четвертьфинала Открытого чемпионата Франции.

Финал в Нью-Йорке стал последним для Виласа в турнирах Гран-при. Однако он продолжал активно играть ещё несколько лет, только в 1989 году перейдя окончательно на турниры класса серии Challenger. В «челленджерах» он выступал до 40 лет и завершил выступления в профессиональных турнирах только в конце 1992 года, уже в ранге члена Международного зала теннисной славы, куда его ввели в 1991 году — первым из представителей Южной Америки.

Стиль игры

Прозванный «бычком из пампасов», Гильермо Вилас обладал мощным телосложением. На корте он отличался выносливостью и терпением, изматывая соперников своей мощной и надёжной игрой с задней линии, посылая один кручёный мяч за другим с постоянством, по определению историка тенниса Бада Коллинза, «разрушительного метронома»[5]. Тем не менее он не пренебрегал и игрой у сетки, благодаря ей, в частности, переломив ход финального матча Открытого чемпионата США 1977 года против Джимми Коннорса.

Хотя при случае Вилас мог выигрывать на травяном газоне (в частности, одержав 16 побед подряд в Открытом чемпионат Австралии), его любимым покрытием оставался грунт. Почти 3/4 своих титулов он завоевал на грунтовых кортах. При этом он не был абсолютным мировым лидером на грунте — баланс встреч на этом покрытии между ним и двумя его главными соперниками, Джимми Коннорсом и Бьорном Боргом, сложился не в его пользу, что особенно ярко выражается в случае с Боргом: на грунтовых кортах Вилас проиграл Боргу 11 матчей, выиграв всего два, тогда как на других покрытиях счёт был 6-3 в пользу Борга. Даже в триумфальном 1977 году Вилас дважды проиграл Боргу на грунте — в Ницце и Монте-Карло[6].

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру

Одиночный разряд (8)

Победы (4)

Год Турнир Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1. 1977 Открытый чемпионат Франции Грунт Брайан Готтфрид 6-0, 6-3, 6-0
2. 1977 Открытый чемпионат США Трава Джимми Коннорс 2-6, 6-3, 7-64, 6-0
3. 1978 Открытый чемпионат Австралии Трава Джон Маркс 6-4, 6-4, 3-6, 6-3
4. 1979 Открытый чемпионат Австралии (2) Трава Джон Садри 7-64, 6-3, 6-2

Поражения (4)

Год Турнир Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1. 1975 Открытый чемпионат Франции Грунт Бьорн Борг 2-6, 3-6, 4-6
2. 1977 Открытый чемпионат Австралии[Прим. 1] Трава Роско Таннер 3-6, 3-6, 3-6
3. 1978 Открытый чемпионат Франции (2) Грунт Бьорн Борг 1-6, 1-6, 3-6
4. 1982 Открытый чемпионат Франции (3) Грунт Матс Виландер 6-1, 6-76, 0-6, 4-6
  1. Январь 1977 года

Участие в финалах турнира Мастерс

Одиночный разряд (1)

Победа (1)
Год Место проведения Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1974 Мельбурн, Австралия Трава Илие Настасе 7-6, 6-2, 3-6, 3-6, 6-4

Титулы за карьеру

Одиночный разряд (62)

Дата Турнир Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1. 24 ноя 1973 Буэнос-Айрес, Аргентина Грунт Бьорн Борг 3-6, 6-7, 6-4, 6-6 отказ
2. 14 июл 1974 Гштад, Швейцария Грунт Мануэль Орантес 6-1, 6-2
3. 21 июл 1974 Хилверсюм, Нидерланды Грунт Барри Филлипс-Мур 6-4, 6-2, 1-6, 6-3
4. 5 авг 1974 Луисвилл, Кентукки, США Грунт Хайме Фильоль 6-4, 7-5
5. 12 авг 1974 Монреаль, Канада Хард Мануэль Орантес 6-4, 6-2, 6-3
6. 27 окт 1974 Тегеран, Иран Грунт Рауль Рамирес 6-0, 6-3, 6-1
7. 24 ноя 1974 Буэнос-Айрес (2) Грунт Мануэль Орантес 6-3, 0-6, 7-5, 6-2
8. 10 дек 1974 Мастерс, Мельбурн, Австралия Трава Илие Настасе 7-6, 6-2, 3-6, 3-6, 6-4
9. 7 мая 1975 Мюнхен, ФРГ Грунт Карл Майлер 2-6, 6-0, 6-2, 6-3
10. 14 июл 1975 Хилверсюм (2) Грунт Желько Франулович 6-4, 6-7, 6-2, 6-3
11. 21 июл 1975 Вашингтон, США Грунт Гарольд Соломон 6-1, 6-3
12. 5 авг 1975 Луисвилл (2) Грунт Илие Настасе 6-4, 6-3
13. 10 ноя 1975 Буэнос-Айрес (3) Грунт Адриано Панатта 6-1, 6-4, 6-4
14. 17 фев 1976 Сент-Луис, США Ковёр Виджай Амритрадж 4-6, 6-0, 6-4
15. 24 фев 1976 Форт-Уэрт, США Хард Фил Дент 6-74, 6-1, 6-1
16. 13 апр 1976 Монте-Карло, Монако Грунт Войтек Фибак 6-1, 6-1, 6-4
17. 17 авг 1976 Монреаль (2) Хард Войтек Фибак 6-4, 7-6, 6-2
18. 15 ноя 1976 Сан-Паулу, Бразилия Ковёр Хосе Игерас 6-3, 6-0
19. 22 ноя 1976 Буэнос-Айрес (4) Грунт Хайме Фильоль 6-2, 6-2, 6-3
20. 7 фев 1977 Спрингфилд, Массачусетс, США Ковёр Стэн Смит 3-6, 6-0, 6-3, 6-2
21. 14 апр 1977 Буэнос-Айрес (5) Грунт Войтек Фибак 6-4, 6-3, 6-0
22. 19 апр 1977 Вирджиния-Бич, США Хард Илие Настасе 6-2, 4-6, 6-2
23. 23 мая 1977 Открытый чемпионат Франции, Париж Грунт Брайан Готтфрид 6-0, 6-3, 6-0
24. 11 июл 1977 Кицбюэль, Австрия Грунт Ян Кодеш 5-7, 6-2, 4-6, 6-3, 6-2
25. 18 июл 1977 Вашингтон (2) Грунт Брайан Готтфрид 6-4, 7-5
26. 25 июл 1977 Луисвилл (3) Грунт Эдди Диббс 1-6, 6-0, 6-1
27. 31 июл 1977 Саут-Орейндж, Нью-Джерси, США Грунт Роско Таннер 6-4, 6-1
28. 8 авг 1977 Колумбус, Огайо, США Грунт Брайан Готтфрид 6-2, 6-1
29. 31 авг 1977 Открытый чемпионат США, Нью-Йорк Грунт Джимми Коннорс 2-6, 6-3, 7-64, 6-0
30. 19 сен 1977 Париж Грунт Кристоф Роже-Васслен 6-2, 6-1, 7-6
31. 3 окт 1977 Тегеран (2) Грунт Эдди Диббс 6-2, 6-4, 1-6, 6-1
32. 7 ноя 1977 Богота, Колумбия Грунт Хосе Игерас 6-1, 6-2, 6-3
33. 14 ноя 1977 Сантьяго, Чили Грунт Хайме Фильоль 6-0, 2-6, 6-4
34. 21 ноя 1977 Буэнос-Айрес (6)[7] Грунт Хайме Фильоль 6-2, 7-5, 3-6, 6-3
35. 28 ноя 1977 Йоханнесбург, ЮАР Хард Бастер Моттрам 7-6, 6-3, 6-4
36. 15 мая 1978 Гамбург, ФРГ Грунт Войтек Фибак 6-2, 6-4, 6-2
37. 23 мая 1978 Мюнхен (2) Грунт Бастер Моттрам 6-1, 6-3, 6-3
38. 10 июл 1978 Гштад (2) Грунт Хосе Луис Клерк 6-3, 7-6, 6-4
39. 30 июл 1978 Саут-Орейндж (2) Грунт Хосе Луис Клерк 6-1, 6-3
40. 25 сен 1978 Экс-ан-Прованс, Франция Грунт Хосе Луис Клерк 6-3, 6-0, 6-3
41. 24 окт 1978 Базель, Швейцария Ковёр Джон Макинрой 6-3, 5-7, 7-5, 6-4
42. 26 дек 1978 Открытый чемпионат Австралии, Мельбурн Трава Джон Маркс 6-4, 6-4, 3-6, 6-3
43. 1 янв 1979 Хобарт, Австралия Трава Марк Эдмондсон 6-4, 6-4
44. 14 июл 1979 Вашингтон (3) Грунт Виктор Печчи 7-6, 7-6
45. 19 ноя 1979 Буэнос-Айрес (7) Грунт Хосе Луис Клерк 6-1, 6-2, 6-2
46. 24 дек 1979 Открытый чемпионат Австралии (2) Трава Джон Садри 7-64, 6-3, 6-2
47. 19 мая 1980 Рим, Италия Грунт Янник Ноа 6-0, 6-4, 6-4
48. 21 июл 1980 Кицбюэль (2) Грунт Иван Лендл 6-3, 6-2, 6-2
49. 8 сен 1980 Палермо, Италия Грунт Пол Макнами 6-4, 6-0, 6-0
50. 2 фев 1981 Мар-дель-Плата, Аргентина Грунт Виктор Печчи 2-6, 6-3, 2-1 отказ
51. 9 мар 1981 Каир, Египет Грунт Петер Эльтер 6-2, 6-3
52. 6 апр 1981 Хьюстон, Техас, США Грунт Сэмми Джаммалва 6-2, 6-4
53. 1 фев 1982 Буэнос-Айрес (8) Грунт Алехандро Гансабаль 6-2, 6-4
54. 13 мар 1982 Роттердам, Нидерланды Ковёр Джимми Коннорс 0-6, 6-2, 6-4
55. 22 мар 1982 Милан, Италия Ковёр Джимми Коннорс 6-3, 6-3
56. 5 апр 1982 Монте-Карло (2) Грунт Иван Лендл 6-1, 7-6, 6-3
57. 26 апр 1982 Мадрид, Испания Грунт Иван Лендл 6-7, 4-6, 6-0, 6-3, 6-3
58. 12 июл 1982 Бостон, США Грунт Мел Пёрселл 6-4, 6-0
59. 19 июл 1982 Кицбюэль (3) Грунт Маркус Осевар 7-6, 6-1
60. 7 фев 1983 Ричмонд, Виргиния, США Ковёр Стив Дентон 6-3, 7-5, 6-4
61. 21 фев 1983 Делрей-Бич, Флорида, США Грунт Павел Сложил 6-1, 6-4, 6-0
62. 18 июл 1983 Кицбюэль (4) Грунт Анри Леконт 7-6, 4-6, 6-4

Парный разряд (16)

Дата Турнир Покрытие Партнёр Соперники в финале Счёт в финале
1. 24 ноя 1973 Буэнос-Айрес, Аргентина Грунт Рикардо Кано Патрисио Корнехо
Иван Молина
7-6, 6-3
2. 21 июл 1974 Хилверсюм, Нидерланды Грунт Тито Васкес Лито Альварес
Хулиан Гансабаль
6-2, 3-6, 6-1, 6-2
3. 12 авг 1974 Монреаль, Канада Хард Мануэль Орантес Ханс-Юрген Поман
Юрген Фассбендер
6-1, 2-6, 6-2
4. 27 окт 1974 Тегеран, Иран Грунт Мануэль Орантес Брайан Готтфрид
Рауль Рамирес
7-6, 2-6, 6-2
5. 24 ноя 1974 Буэнос-Айрес (2) Грунт Мануэль Орантес Патрисио Корнехо
Хайме Фильоль
6-4, 6-3
6. 20 июл 1975 Хилверсюм (2) Грунт Войтек Фибак Джон Ллойд
Желько Франулович
6-4, 6-3
7. 5 авг 1975 Луисвилл, Кентукки, США Грунт Войтек Фибак Ананд Амритрадж
Виджай Амритрадж
без игры
8. 13 окт 1975 Барселона, Испания Грунт Бьорн Борг Карл Майлер
Войтек Фибак
3-6, 6-4, 6-3
9. 17 янв 1977 Балтимор, Мэриленд, США Ковёр Ион Цириак Росс Кейс
Ян Кодеш
6-3, 6-7, 6-4
10. 28 мар 1977 Ницца, Франция Грунт Ион Цириак Крис Кейчел
Крис Льюис
6-4, 6-1
11. 3 окт 1977 Тегеран (2) Грунт Ион Цириак Фрю Макмиллан
Боб Хьюитт
1-6, 6-1, 6-4
12. 21 ноя 1977 Буэнос-Айрес (3) Грунт Ион Цириак Рикардо Кано
Антонио Муньос
6-4, 6-0
13. 23 мая 1978 Мюнхен, ФРГ Грунт Ион Цириак Юрген Фассбендер
Том Оккер
3-6, 6-4, 7-6
14. 25 сен 1978 Экс-ан-Прованс, Франция Грунт Ион Цириак Ян Кодеш
Томаш Шмид
7-6, 6-1
15. 19 мар 1979 Сан-Хосе, Коста-Рика Хард Ион Цириак Ананд Амритрадж
Колин Дибли
6-4, 2-6, 6-4
16. 29 июл 1979 Норт-Конвей, Нью-Гэмпшир, США Грунт Ион Цириак Джон Садри
Тим Уилкисон
6-4, 7-6

Выступления на командных турнирах

Финалы командных турниров (2)

Результат Год Турнир Команда Соперник в финале Счёт
Победа 1980 Кубок наций Аргентина
Г. Вилас, К. Гаттикер, Х. Л. Клерк
Италия
К. Барадзутти, П. Бертолуччи, А. Панатта
2-1
Поражение 1981 Кубок Дэвиса Аргентина
Г. Вилас, Х. Л. Клерк
США
Р. Таннер, Д. Макинрой, П. Флеминг
1-3
 

Напишите отзыв о статье "Вилас, Гильермо"

Примечания

  1. На сайте АТР [www.atpworldtour.com/players/guillermo-vilas/v028/player-activity?year=1977 приведены 16 титулов], не включающую победу в городе Рай (штат Нью-Йорк)
  2. 1977 // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins & Zander Hollander (Eds.). — Visible Ink Press, 1997. — P. 229—236. — ISBN 1-57859-007-8.
  3. Filippo Radicchi [www.plosone.org/article/info%3Adoi%2F10.1371%2Fjournal.pone.0017249 Who is the best player ever? A complex network analysis of the history of professional tennis] (англ.) // PLoS ONE. — Vol. 6, no. 2. — DOI:10.1371/journal.pone.0017249.
  4. Frank Deford. [sportsillustrated.cnn.com/vault/article/magazine/MAG1120602/index.htm Don't Cry For Them, Argentina] (англ.). Sports Illustrated (March 14, 1983). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65iH4HVb8 Архивировано из первоисточника 25 февраля 2012].
  5. [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata/Vi/G/Guillermo-Vilas/overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)
  6. [www.atpworldtour.com/Players/Head-To-Head.aspx?pId=V028&oId=B058 Статистика личных встреч Гильермо Виласа и Бьорна Борга] на сайте АТР  (англ.)
  7. В 1977 году в Буэнос-Айресе дважды проходил турнир ATP на грунте (в апреле и ноябре)

Литература

  • Guillermo Vilas // Bud Collins' Tennis Encyclopedia / Bud Collins & Zander Hollander (Eds.). — Visible Ink Press, 1997. — P. 502—503. — ISBN 1-57859-007-8.

Ссылки

  • [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)
  • [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)


Отрывок, характеризующий Вилас, Гильермо

– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.


В то время как это происходило в Петербурге, французы уже прошли Смоленск и все ближе и ближе подвигались к Москве. Историк Наполеона Тьер, так же, как и другие историки Наполеона, говорит, стараясь оправдать своего героя, что Наполеон был привлечен к стенам Москвы невольно. Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев. Здесь, кроме закона ретроспективности (возвратности), представляющего все прошедшее приготовлением к совершившемуся факту, есть еще взаимность, путающая все дело. Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжение всей игры, были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен. Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему только потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?
После Смоленска Наполеон искал сражения за Дорогобужем у Вязьмы, потом у Царева Займища; но выходило, что по бесчисленному столкновению обстоятельств до Бородина, в ста двадцати верстах от Москвы, русские не могли принять сражения. От Вязьмы было сделано распоряжение Наполеоном для движения прямо на Москву.
Moscou, la capitale asiatique de ce grand empire, la ville sacree des peuples d'Alexandre, Moscou avec ses innombrables eglises en forme de pagodes chinoises! [Москва, азиатская столица этой великой империи, священный город народов Александра, Москва с своими бесчисленными церквами, в форме китайских пагод!] Эта Moscou не давала покоя воображению Наполеона. На переходе из Вязьмы к Цареву Займищу Наполеон верхом ехал на своем соловом энглизированном иноходчике, сопутствуемый гвардией, караулом, пажами и адъютантами. Начальник штаба Бертье отстал для того, чтобы допросить взятого кавалерией русского пленного. Он галопом, сопутствуемый переводчиком Lelorgne d'Ideville, догнал Наполеона и с веселым лицом остановил лошадь.
– Eh bien? [Ну?] – сказал Наполеон.
– Un cosaque de Platow [Платовский казак.] говорит, что корпус Платова соединяется с большой армией, что Кутузов назначен главнокомандующим. Tres intelligent et bavard! [Очень умный и болтун!]
Наполеон улыбнулся, велел дать этому казаку лошадь и привести его к себе. Он сам желал поговорить с ним. Несколько адъютантов поскакало, и через час крепостной человек Денисова, уступленный им Ростову, Лаврушка, в денщицкой куртке на французском кавалерийском седле, с плутовским и пьяным, веселым лицом подъехал к Наполеону. Наполеон велел ему ехать рядом с собой и начал спрашивать:
– Вы казак?
– Казак с, ваше благородие.
«Le cosaque ignorant la compagnie dans laquelle il se trouvait, car la simplicite de Napoleon n'avait rien qui put reveler a une imagination orientale la presence d'un souverain, s'entretint avec la plus extreme familiarite des affaires de la guerre actuelle», [Казак, не зная того общества, в котором он находился, потому что простота Наполеона не имела ничего такого, что бы могло открыть для восточного воображения присутствие государя, разговаривал с чрезвычайной фамильярностью об обстоятельствах настоящей войны.] – говорит Тьер, рассказывая этот эпизод. Действительно, Лаврушка, напившийся пьяным и оставивший барина без обеда, был высечен накануне и отправлен в деревню за курами, где он увлекся мародерством и был взят в плен французами. Лаврушка был один из тех грубых, наглых лакеев, видавших всякие виды, которые считают долгом все делать с подлостью и хитростью, которые готовы сослужить всякую службу своему барину и которые хитро угадывают барские дурные мысли, в особенности тщеславие и мелочность.
Попав в общество Наполеона, которого личность он очень хорошо и легко признал. Лаврушка нисколько не смутился и только старался от всей души заслужить новым господам.
Он очень хорошо знал, что это сам Наполеон, и присутствие Наполеона не могло смутить его больше, чем присутствие Ростова или вахмистра с розгами, потому что не было ничего у него, чего бы не мог лишить его ни вахмистр, ни Наполеон.
Он врал все, что толковалось между денщиками. Многое из этого была правда. Но когда Наполеон спросил его, как же думают русские, победят они Бонапарта или нет, Лаврушка прищурился и задумался.
Он увидал тут тонкую хитрость, как всегда во всем видят хитрость люди, подобные Лаврушке, насупился и помолчал.
– Оно значит: коли быть сраженью, – сказал он задумчиво, – и в скорости, так это так точно. Ну, а коли пройдет три дня апосля того самого числа, тогда, значит, это самое сражение в оттяжку пойдет.
Наполеону перевели это так: «Si la bataille est donnee avant trois jours, les Francais la gagneraient, mais que si elle serait donnee plus tard, Dieu seul sait ce qui en arrivrait», [«Ежели сражение произойдет прежде трех дней, то французы выиграют его, но ежели после трех дней, то бог знает что случится».] – улыбаясь передал Lelorgne d'Ideville. Наполеон не улыбнулся, хотя он, видимо, был в самом веселом расположении духа, и велел повторить себе эти слова.
Лаврушка заметил это и, чтобы развеселить его, сказал, притворяясь, что не знает, кто он.
– Знаем, у вас есть Бонапарт, он всех в мире побил, ну да об нас другая статья… – сказал он, сам не зная, как и отчего под конец проскочил в его словах хвастливый патриотизм. Переводчик передал эти слова Наполеону без окончания, и Бонапарт улыбнулся. «Le jeune Cosaque fit sourire son puissant interlocuteur», [Молодой казак заставил улыбнуться своего могущественного собеседника.] – говорит Тьер. Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что тот человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно победоносное имя.
Известие было передано.
Лаврушка (поняв, что это делалось, чтобы озадачить его, и что Наполеон думает, что он испугается), чтобы угодить новым господам, тотчас же притворился изумленным, ошеломленным, выпучил глаза и сделал такое же лицо, которое ему привычно было, когда его водили сечь. «A peine l'interprete de Napoleon, – говорит Тьер, – avait il parle, que le Cosaque, saisi d'une sorte d'ebahissement, no profera plus une parole et marcha les yeux constamment attaches sur ce conquerant, dont le nom avait penetre jusqu'a lui, a travers les steppes de l'Orient. Toute sa loquacite s'etait subitement arretee, pour faire place a un sentiment d'admiration naive et silencieuse. Napoleon, apres l'avoir recompense, lui fit donner la liberte, comme a un oiseau qu'on rend aux champs qui l'ont vu naitre». [Едва переводчик Наполеона сказал это казаку, как казак, охваченный каким то остолбенением, не произнес более ни одного слова и продолжал ехать, не спуская глаз с завоевателя, имя которого достигло до него через восточные степи. Вся его разговорчивость вдруг прекратилась и заменилась наивным и молчаливым чувством восторга. Наполеон, наградив казака, приказал дать ему свободу, как птице, которую возвращают ее родным полям.]
Наполеон поехал дальше, мечтая о той Moscou, которая так занимала его воображение, a l'oiseau qu'on rendit aux champs qui l'on vu naitre [птица, возвращенная родным полям] поскакал на аванпосты, придумывая вперед все то, чего не было и что он будет рассказывать у своих. Того же, что действительно с ним было, он не хотел рассказывать именно потому, что это казалось ему недостойным рассказа. Он выехал к казакам, расспросил, где был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням. Он дал другую лошадь Лаврушке и взял его с собой.


Княжна Марья не была в Москве и вне опасности, как думал князь Андрей.
После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.