Гильом I де Монкада (виконт Беарна)

Гильем (Гильом) де Монкада кат. Guillem de Montcada, фр. Guillaume de Montcada
сеньор Монкада и Вик
? — 1172
(под именем Гильем II)
виконт Беарна
1171 — 1172
(под именем Гильом I)
Соправитель:	Мария Беарнская (1171 — 1172)
Предшественник:	Мария Беарнская
Преемник:	Гастон VI
по праву жены
Смерть:	1172(1172)
Род:	Монкада
Отец:	Гильем Рамон II
Мать:	Беатрис де Монкада
Супруга:	Мария Беарнская
Дети:	сыновья: Гастон VI, Гильом Раймонд I дочь: Саурина

Гильем (Гильом) II де Монкада (до 1134 — 1172) — сеньор Монкада и Вик, виконт Беарна (как Гильом I, по праву жены) с 1171, второй сын сенешаля Каталонии Гильема Рамона II и Беатрис де Монкада.

Гильем был женат на наследнице Беарна и был признан его правителем королём Арагона, однако беарнцы отказались признать его своим правителем и восстали. Попытка Гильема подавить восстание успехом не увенчалась.

Биография

Гильем происходил из знатного каталонского рода — второй династии Монкада. Его отец, Гильем Рамон II, был наследственным сенешалем Каталонии. Его мать, Беатрис, происходила из первой династии Монкада и была наследницей сеньории Монкада.

Точный год рождения Гильема неизвестен. Поскольку его мать развелась с отцом в 1136 году, то он должен был родиться не позже 1134 года.

Впервые его имя упомянуто в акте графа Барселоны и фактического правителя Арагонского королевства Рамона Беренгера IV, датированном 5 августа 1148 года.

Ранее 1164 года Гильем женился на Марии Беарнской, сестре виконта Беарна Гастона V.

В 1170 году умер виконт Беарна Гастон V. Детей он не оставил, поэтому все его владения унаследовала его сестра Мария, жена Гильема, жившая вместе с мужем при дворе короля Арагона Альфонсо II. По закону, действовавшему в Беарне, женщина не могла непосредственно управлять виконтством. Однако король Арагона признал виконтессой Марию. 30 апреля 1170 года Мария принесла ему оммаж, причём не только за Беарн, но и за Габардан и Брюллуа, которые считались вассальными владениями от герцогов Аквитании. В ответ Альфонсо обещал защищать её права и подтвердил владение всеми землями, в том числе и в Арагонском королевстве. Если до этого виконты Беарна были суверенными правителями, то теперь они стали вассалами Арагона. В 1171 году оммаж принёс и муж Марии, Гильем де Монкада, признанный Альфонсо виконтом Беарна.

Но беарнцы отказались признать Гильема виконтом и восстали. Согласно позднейшей легенде они выбрали своим сеньором дворянина из Бигорра по имени Теобальд, однако вскоре он отказался соблюдать законы Беарна и был в том же году казнён. На смену ему был выбран овернский дворянин по имени Сентож, который, однако, также был казнён в 1173 году. Однако документального подтверждения существования этих двух виконтов не существует и, возможно, они являются изобретением позднейших хронистов.

Гильем попытался собрать армию для завоевания Беарна, однако это у него сделать не получилось. Он умер в 1172 году. Его жена в 1173 году удалилась в монастырь Сен-Круа-де-Волвестре, а виконтом был признан старший из двух их малолетних сыновей, Гастон VI. Второй же сын, Гильом Раймонд I, после смерти в 1173 году сенешаля Гильема Рамона II унаследовал сеньорию Монкада.

Брак и дети

Жена: ранее 10 июня 1164 Мария (ум. 1186), виконтесса Беарна, Габардана и Брюлуа в 1170—1173. Дети:

• Гастон VI (1165 — 1214), виконт Беарна, Габардана и Брюлуа с 1173, граф Бигорра и виконт Марсана с 1196
• Гильом Раймонд I (1166 — 1224), сеньор Монкада и Кастельвьель (Гильем Рамон) с 1173, виконт Беарна, Габардана и Брюлуа с 1214
• Саурина де Монкада

Литература

• Monlezun, Jean Justin. [books.google.com/books/pdf/Histoire_de_la_Gascogne.pdf?id=sHW_kCR87l8C&output=pdf&sig=KDJUp8tgj00AvnNhQuhkFl1Daow Histoire de la Gascogne] = Histoire de la Gascogne depuis les temps les plus reculés jusqu'à nos jours. — J.A. Portes, 1846—1850. (фр.) ([armagnac.narod.ru/Monlezun/Monl_G.htm русский перевод])
• J. de Jaurgain. [archive.org/details/lavasconietude01jauruoft La Vasconie, étude historique et critique, deux parties]. — Pau, 1898, 1902.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/GASCONY.htm#GuillemMoncadaIIdied1172B Vicomtes de Bearn] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 9 июля 2013.
• [www.euskomedia.org/aunamendi/12239/16823 Vizcondes de Gabarret y Brulhois] (исп.). Auñamendi Eusko Entziklopedia. Проверено 9 июля 2013.

Отрывок, характеризующий Гильом I де Монкада (виконт Беарна)

Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.