Гильотен, Жозеф Игнас

Жозеф Игнас Гильотен
фр. Joseph Ignace Guillotin
Портрет Жозефа Игнаса Гильотена, неизвестный художник, ок. 1784, музей Карнавале, Париж, Франция
Дата рождения:	28 мая 1738(1738-05-28)
Место рождения:	Сент (Королевство Франция)
Дата смерти:	26 марта 1814(1814-03-26) (75 лет)
Место смерти:	Париж (Первая французская империя)
Научная сфера:	анатомия
Альма-матер:	Парижский университет

Жозе́ф Игн́ас Гильоте́н (Гийотен) (фр. Joseph-Ignace Guillotin [ɡijɔtɛ̃]; 28 мая 1738, Сент — 26 марта 1814, Париж) — профессор анатомии, политический деятель, член Учредительного собрания, друг Робеспьера и Марата. Его именем названа гильотина — машина для обезглавливания, — хотя он не был её изобретателем и в принципе выступал против смертной казни: просто 10 октября 1789 года он предложил использовать гильотину как более гуманное орудие казни.

Биография

Гильотен изучал медицину в Реймсе и в Париже. В 1768 году он окончил Парижский университет. С 2 мая 1789 года по октябрь 1791 года он был одним из десяти членов Конституционной ассамблеи.

По иронии судьбы, Гильотен был противником смертной казни. В то время в законодательстве были прописаны жестокие методы казни: повешение, четвертование, сожжение на костре. Только дворян и богатых буржуа казнили более «гуманным» способом — обезглавливание мечом или топором. Только как временную меру, пока сохраняется смертная казнь, 10 октября 1789 года на заседании Учредительного собрания Гильотен предложил использовать для обезглавливания механизм, который, как он считал, не будет причинять боли. Саму машину для этой цели изобрели другие мастера. Национальное собрание обратилось к постоянному секретарю Хирургической академии (с 1764 года) доктору Антуану Луи (Louis, 1723—1792), известному своими научными трудами по хирургии. Предполагалось, что если он умеет «резать» человека с целью сохранить ему жизнь, то, весьма вероятно, сможет придумать и нечто, быстро её отнимающее. Профессор Луи обратился к немецкому механику и фортепьянному мастеру Тобиасу Шмидту, который по его чертежам построил гильотину. Принимал участие в создании гильотины и парижский палач Шарль Анри Сансон. В 1791 году во Франции было узаконено применение гильотины для казни. 17 апреля 1792 года в 10 часов утра произвели первое испытание машины.

В начале июня 1794 года Гильотен был арестован по приказу Робеспьера. После казни Робеспьера 28 июля 1794 года Гильотен был освобождён.

В 1805 году Гильотен выступал сторонником применения прививок против оспы во Франции.

Существует распространённое представление, что Гильотен был гильотинирован. Это не так: он умер в 1814 в Париже от естественных причин и был похоронен на кладбище Пер-Лашез.

После смерти Гильотена члены его семьи просили правительство изменить название гильотины, но им было отказано. Тогда семья изменила собственное имя.

Гильотен был также масоном и входил в величайшую масонскую ложу «Девять Сестёр».

Образ в кино

• «Джефферсон в Париже» (1995)

Ссылки

• [www.peoples.ru/medicine/physiologist/gilioten/ Жозеф Игнас Гильотен]
• [www.vokrugsveta.ru/publishing/vs/archives/?item_id=473 Статья о Жозефе Гильотене]
• [gazeta.ua/index.php?id=230408&lang=ru Николай Волков «Врач Гильотен умер в муках от заражения крови»]

Отрывок, характеризующий Гильотен, Жозеф Игнас

– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.