Гиляров, Алексей Никитич

Алексей Никитич Гиляров
Дата рождения:	8 декабря 1856(1856-12-08)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	7 декабря 1938(1938-12-07) (81 год)
Место смерти:	Киев, Украинская ССР, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	философ, историк античной философии, специалист в области теории философского знания, психолог.
Место работы:	Университет Святого Владимира (Киев)
Альма-матер:	Московский университет
Известные ученики:	В. Ф. Асмус, М. А. Дынник
Известен как:	исследователь греческих софистов, литературовед, педагог

Алексей Никитич Гиляров (рус. дореф. Алексѣй Никитичъ Гиляровъ; 8 декабря 1856, Москва, Российская империя — 7 декабря 1938, Киев, СССР) — русский философ, литературовед, педагог. В годы гражданской войны один из организаторов и первый академик-философ ВУАН. Сын публициста и богослова Никиты Петровича Гилярова-Платонова, отец искусствоведа Сергея Алексеевича Гилярова, дед зоолога, энтомолога, академика АН СССР Меркурия Сергеевича Гилярова, прадед профессора кафедры общей экологии Биологического факультета МГУ Алексея Меркурьевича Гилярова.

Творческая биография

Родился в Москве. Окончил классическое отделение историко-филологического факультета Московского университета (1876—1881). По окончании Московского университета некоторое время учился в Париже у известного психиатра и психолога Жан-Маринета Шарко. Приват-доцент Московского университета (с 1885). В 1887 перевелся на кафедру философии в университет Св. Владимира (Киев). В 1888 защитил магистерскую диссертацию «Греческие софисты, их мировоззрение и деятельность в связи с общей политической и культурной историей Греции», в 1892 — докторскую диссертацию — «Источники о софистах. Платон как исторический свидетель». В 1891 стал профессором.

Вел курсы «Введение в философию» и по истории зарубежной философии. («Философия в её существе, истории и значении»). Свободно владел греческим, латынью, немецким, английским и итальянским языками. Выезжал в научные командировки в библиотеки Берлина, Мюнхена, Парижа и Лондона, результатом которых явились его библиографические очерки и обзоры зарубежной литературы по истории философии. Одновременно Гиляров изучает неорганическую химию, образует в Киевском университете собственную лабораторию, в которой (1894—1902) ведет исследования в области органического синтеза. Кроме того, он много времени отдает экспериментальной психологии, занимаясь проблемами психологии права, «гипнотизма», «психологии толпы» и др. Поклонник и последователь панпсихизма Г. Т. Фехнера. Толковал его учение как последовательную систему взглядов на общую связь всех элементов деятельности с их духовным единством. Вселенную рассматривал как живой организм, где сознание не возникает, а существует вечно, не имеет другого источника, кроме самого себя.

С 1922 — академик Всеукраинской Академии наук (ВУАН). Руководил семинаром по социальной философии при ВУАН. Создал в Киевском университете школу философов и психологов. Среди его учеников — В. Ф. Асмус, М. А. Дынник, В. В. Зеньковский, Г. И. Якубанис, П. П. Блонский.

Гиляров выступал против сциентистского истолкования философского знания, против редукции философии к науке; философия, прежде всего, мудрость. Основу историко-философской концепции Гилярова составляет истолкование им философии как мировоззрения, задающего человеку систему смысложизненных координат миропонимания, самосознания и поведения.

В начале 1930-х гг. подвергся критике как «буржуазный идеалист», а его труды после 1927 не издавались.

Сочинения

• Платонизм как основание современного мировоззрения в связи с вопросом о задачах и судьбе философии. М., 1887;
• Значение философии // Киевские Университетские Известия. 1887. № 11;
• [books.e-heritage.ru/book/10076222 Греческие софисты, их мировоззрение и деятельность в связи с общей политической и культурной историей Греции : Критическое исследование / А. Н. Гиляров. — М. : Унив. тип, 1891. — II, II, 207, III с. — (Ученые записки Императорского Московского университета. Отдел историко-филологический; вып. 7).;]
• [www.docme.ru/doc/180792/gilyarov---istochniki-o-sofistah Источники о софистах. Платон как исторический свидетель. Киев, 1892];
• Гипнотизм по учению школы Шарко и Психологической школы. Киев, 1894;
• Новые книги по истории средневековой и древней мысли (за 1889—1894) // Киевские Университетские Известия. 1895. № 6, № 11;
• Старые поэты в новых русских переводах. Данте, Боккаччо, Ариосто, Сервантес, Байрон. Критический очерк с точки зрения учения о поэзии как выражении вселенского логоса. Киев, 1895;
• Обзор трудов по греческой философии за 1892—1896 гг. Киев, 1896;
• Обзор философской литературы за последние годы. Киев, 1898;
• Что такое философия и что она может и чего не может дать? Киев, 1899;
• Предсмертные мысли XIX века во Франции. Очерк миропонимания современной Франции по её крупнейшим литературным произведениям. Киев, 1901;
• Новейшие попытки философского синтеза на научной почве // Киевские Университетские Известия. 1901. № 11;
• Что нужно читать, чтобы заниматься философией? Киев, 1902;
• Рецензия на кн.: Г.Челпанов. Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности. Ч.2. Представление пространства с точки зрения гносеологии. Киев, 1904 // Киевские Университетские Известия. 1904. № 11;
• Введение в философию. Киев, 1907;
• Пособие по истории новой философии. Лекции. Киев, 1914;
• Руководство к изучению философии. Киев, 1916;
• [ec-dejavu.ru/g-2/Giljarov_A_N.htm Философия в её существе, значении и истории: В 2 т. Киев, 1918—1919.]

Литература

• Ткачук М. Л. Проблема детерминации философского знания в творчестве А. Н. Гилярова // Проблемы философии. — Вып. 82. — К.: «Выща школа». Изд-во при Киевском университете, 1989. — С. 114—121;
• Асмус В. Ф. Философия в Киевском университете в 1914—1920 годы (Из воспоминаний студента) // Вопросы философии. — 1990. — № 8. — С. 90-108;
• Кушаков Ю. В., Ткачук М. Л. О. М. Гіляров як історик філософії // Філософська і соціологічна думка. — 1990. — № 5. — С. 94-104;
• Ткачук М. Л. Філософія світла і радості: Олексій Гіляров. — К.: Український центр духовної культури, 1997. — 184 с.;
• Філософський факультет (документи та матеріали) / За ред. А.Є. Конверського. — К.: Центр навчальної літератури, 2004. — С. 86, 90-94;
• Бичко І. В., Огородник І. В. Філософська думка у Київському університеті: історія і сучасність. — К.: Центр навчальної літератури, 2005. — С. 118—161.

Цитаты

«Из многочисленных работ А. Н. Гилярова особенно надо отметить „Руководство к изучению философии“ (Киев, 1916). Гиляров развивает своеобразную систему „синехологии“ (очень близкую к софиологическим построениям). Гиляров был последователем философии Фехнера, и его наиболее ценные мысли лежат в области космологии»

— Зеньковский, В.В. История русской философии. В 2 т. Т.2. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. – С. 529

Ссылки

• Я. Колубовский. Гиляров, Алексей Никитич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1893. — Т. VIIIa. — С. 689.

Киев   Персоналии   Образование   Философия

Отрывок, характеризующий Гиляров, Алексей Никитич

– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.