Гименей
Гименей (др.-греч. Ὑμήν) — в греческой мифологии[1] божество брака, собственно олицетворённая брачная песнь. Первоначально нарицательное имя[2].
Описание
Рассказы о его происхождении и связях с различными мифическими лицами противоречивы[3]. Гименей считался сыном Аполлона и одной из муз (Каллиопы[4], или Терпсихоры[5]), либо сыном Пиера и Клио[6]. По Ксанфу Лидийскому, сын Диониса и Афродиты, отец Тантала и Аскала[7].
По одному сказанию, Гименей — сын Магнета, возлюбленный Аполлона. Из-за любви Аполлон не покидал дома Магнета, и Гермес похитил его коров[8]. Также его называют возлюбленным Геспера либо Фамириса[5].
Согласно поэме Нонна, Гименей — возлюбленный Диониса[9] и полководец беотийцев в индийском походе Диониса[10]. Во время похода был ранен Меланеем[11]. Состязался в стрельбе из лука на играх по Офельту[12].
У Нонна упомянут и другой Гименей — сын Урании, бог брака[13]. Играет в коттаб с Эросом[14]. Посол Афродиты к Эросу[15].
Похищен Долей-Мойрой во время свадьбы Диониса[16]. Воскрешен Асклепием (согласно орфикам)[17].
В мифах он является цветущим, женственной красоты юношей, умирающим во цвете лет в день брака, в тоске о скоротечности юности и красоты, и погребаемым музою, его матерью. В таких рассказах, возможно, символизируется потеря невинности и чистоты вследствие брака. Также смерть Гименея может ассоциироваться с прекращением гомоэротических отношений после брака.
По афинскому рассказу, афинянин Гименей — прекрасный юноша. Похищен пиратами на празднике Деметры в Элевсине вместе с женщинами и девушками. Во сне пираты были убиты, а Гименей вернул девушек в Афины[18].
В искусстве (на римских рельефах, на одной помпеянской фреске) Гименей является стройным нагим юношей, с факелом в одной и венком в другой руке, с строгим выражением лица, отличающим его от Эрота. В шафранном плаще[19].
Согласно философу Проклу, Гименей — мысленный брак между Афродитой Уранией и Гефестом[20].
Напишите отзыв о статье "Гименей"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.1. С.304,
- ↑ Гомер. Илиада XVIII 493; Псевдо-Гесиод. Щит Геракла 274
- ↑ См. также Еврипид. Гераклиды 916; Бион. Плач об Адонисе 87.
- ↑ Схолии к Пиндару. Пифийские песни IV 313 // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.286
- ↑ 1 2 Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.2. С.155
- ↑ Гигин. Мифы, выписки Досифея 1
- ↑ Стефан Византийский. Этника // Комментарий Д. О. Торшилова в кн. Гигин. Мифы. СПб, 2000. С.286
- ↑ Гесиод. Великие Эои, фр.256 М.-У. = Антонин Либерал. Метаморфозы 23, 1-2
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XV 162—164; XXIX 14; Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции. М., 2003. С.397, из Псевдо-Климента Римского
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XIII 84
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXIX 75
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXVII 732
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXIV 84
- ↑ Нонн. Деяния Диониса XXXIII 66
- ↑ Драконций. Медея 88
- ↑ Пиндар, фр.139 Бергк
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 10, 3
- ↑ Первый Ватиканский мифограф I 74
- ↑ Овидий. Метаморфозы X 1
- ↑ Прокл. Гимны V 5
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гименей
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
