Гимнастёрка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гимнастёрка (до Октябрьской революции 1917 г. эта часть формы одежды военнослужащих также называлась «Гимнастическая рубаха») — плотная тканевая удлиненная рубашка, которую носили с ремнём или поясом, элемент гражданской, ведомственной и форменной одежды, распространённый в СССР до конца 60-х годов ХХ века.





История

Название «гимнастёрка» происходит от названия «гимнастическая рубаха», рубахи для личного состава русской армии (РИА) для занятий гимнастикой, введённой в 1862 году[1], по другим данным впервые встречается в приказе военного министра от 18 июня 1860 года, которым для генералов и офицеров РИА вводился белый полотняный китель по образцу уже существовавшего в кавалерии[2].

В приказе по военному ведомству № 149, от 26 апреля 1869 года, для всех чинов войск Туркестанского военного округа (ТуркВО) вооружённых сил России вводились белые гимнастические рубахи в качестве элемента летней походной формы одежды военнослужащих России. Данные рубахи предписывалось носить с пристежными мундирными погонами, образца 1868 года[2].

Гимнастёрка получила широкое распространение, в России, благодаря хорошим эксплуатационным качествам, простоте конструкции и подгонки, дешевизне изготовления и удобствам в носке[1].

Использовалась в РККА и Советской Армии до 1 января 1972 года в качестве элементов военной формы. Позднее применялась для обмундирования призванных на военные сборы военнообязанных (так называемых «партизан») и в качестве подменной рабочей формы одежды военнослужащих. В настоящее время применяется в некоторых дисциплинарных частях.

Именно в туркестанских батальонах[3] русской армии <1870-е гг.> впервые появилась гимнастёрка как вид полевой, повседневной и даже парадной формы одежды. Прообразом форменной гимнастерки послужила солдатская рубаха для гимнастических и физических упражнений.

— [www.books.interros.ru/?book=soldier&sld=186&mode=print От солдатика до генерала. Из истории русской армии]

В ВС СССР отказались от гимнастёрок в пользу хлопчатобумажных (х/б) и полушерстяных (п/ш) курток в связи с тем, что затруднено оказание медицинской помощи при ранениях, травмах и при радиационных и химических заражениях, так как снять её значительно труднее, чем куртку.

Типы

Варианты, по материалу: зимняя и летняя. По способу маркировки, упаковки, транспортирования и хранения гимнастёрки относились к группе костюмов мужских.

Гимнастёрка для командного и начальствующего состава РККА

Введена приказом Народного комиссара обороны СССР № 176 от 3 декабря 1935 года[4]

Текст приказа

Воротник гимнастёрки стояче-отложной с застежкой на два крючка и петли. На воротнике нашиты петлицы по роду войск.
Передний разрез гимнастёрки прикрыт планкой и имеет потайную застёжку на гульфике — на три пуговицы. Низ планки заканчивается мыском и пристрочен поперечными строчками. На груди два накладных кармана с трехмысковыми клапанами, с застёжкой на одну форменную пуговицу.
Рукава — двухшовные, с двумя складками внизу, с разрезными обшлагами-манжетами, с застежкой на две форменные пуговицы.
На воротнике и обшлагах гимнастерка имеет кант.
Цвет канта — по роду войск, как на френче.

Гимнастёрки для авто-бронетанковых войск — стального цвета и для военно-воздушных сил — тёмносинего цвета отменены приказом Народного комиссара обороны СССР № 005 от 1 февраля 1941 года.

Переход на новые виды обмундирования начать с 1 октября 1941 года и полностью закончить к концу 1942 года. Выдачу вновь вводимых на снабжение предметов обмундирования производить по истечении сроков носки предметов старой формы.

Для всех остальных отменены приказом Народного комиссара обороны СССР № 25 от 15 января 1943 года.

Всему составу Красной Армии перейти на новые знаки различия — погоны в период с 1 по 15 февраля 1943 года. Разрешить донашивание существующей формы одежды с новыми знаками различия впредь до очередной выдачи обмундирования согласно действующих сроков и норм снабжения

Гимнастёрки (обр. 1943)

Введены приказом Народного комиссара обороны СССР № 25 от 15 января 1943 года.

Гимнастерки существующего образца со следующими изменениями:
Воротники гимнастерок всех образцов взамен отложных — стоячие, мягкие застегивающиеся сквозными петлями спереди на две форменные пуговицы малого размера.
Верхняя планка располагается посредине и застегивается на три форменные пуговицы малого размера сквозными петлями.
На плечи пристегиваются погоны установленного образца.
Нарукавные знаки у гимнастерок отменяются.
Гимнастерки начальствующего состава взамен накладных карманов имеют прорезные (внутренние) карманы прикрытые клапанами.
Гимнастерки для рядового и сержантского состава — без карманов.

5 августа 1944 года нагрудные прорезные карманы введены на гимнастерках женщин рядового и сержантского состава.

16 сентября 1944 года сержантам и красноармейцам также было официально позволено иметь нагрудные прорезные карманы, но лишь в случае получения негодного к носке офицерского обмундирования после приведения его в порядок [www.rkka.ru/uniform/terms/gymnast_43.htmПриказ НКО СССР от 15.01.1943 № 25].

В Советской Армии ВС СССР гимнастерка была упразднена приказом Министра обороны СССР от 26 июля 1969 году «О введении в действие Правил ношения военной формы одежды военнослужащими Советской Армии и Военно-Морского Флота», однако применялась вплоть до 1 января 1972 года, когда ношение униформы прежнего образца было запрещено.[5]

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Гимнастёрка"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 [www.mintorgmuseum.ru/vocabulary/348/ Сайт Товарный словарь, Гимнастёрка.]
  2. 1 2 [history.milportal.ru/2011/08/gimnastyorka/ Сайт Военно-исторический журнал, издание Министерства обороны Российской Федерации (Минобороны России).]
  3. В войсках туркестанского военного округа.
  4. www.rkka.ru/uniform/terms/gymnast.htm - текст приказа
  5. [history.milportal.ru/2011/08/gimnastyorka/ Гимнастёрка | Военно-Исторический Журнал - Военно-Исторический Журнал]

Литература

  • Словарь Ожегова;
  • Приказ НКО СССР от 15 января 1943 года № 25 «О введении новых знаков различия и об изменениях в форме одежды Красной Армии»
  • «Правила ношения военной формы одежды военнослужащими Советской Армии и Военно-Морского Флота»;
  • О. В. Харитонов, Форма одежды и знаки различия Красной и Советской Армии (1918 — 1945 годов), Ленинград, 1960. Репринтное издание, Москва, 1993 год;
  • Аранович А.В. Русский военный костюм 1907 — 1917, Учебное пособие. СПб., 2005 год;
  • А. В. Кибовский, А. Б. Степанов, К. В. Цыпленков, Униформа российского военного воздушного флота, в 2 томах, Москва, 2007 год;
  • А. А. Петров, Белые рубашки // Армии и битвы, № 7 — 2007 год;

Ссылки

  • [www.rkka.ru/uniform/terms/gymnast_43.htmПриказ НКО СССР от 15.01.1943 № 25]
  • [mirslovarei.com/content_oje/Gimnasterka-7696.html Словарь Ожегова.]
  • [adm.khv.ru/gpw55/m1/field.htm Полевая униформа и экипировка.]
  • [www.mintorgmuseum.ru/vocabulary/348/ Сайт Товарный словарь, Гимнастёрка.]
  • [history.milportal.ru/2011/08/gimnastyorka/ Сайт Военно-исторический журнал, издание Министерства обороны Российской Федерации (Минобороны России).]

Отрывок, характеризующий Гимнастёрка

– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.