Гимн Республики Беларусь

Дзяржаўны гімн Рэспублікі Беларусь
Государственный гимн Республики Беларусь
Первая страница нот гимна Белоруссии.
Автор слов	М. Н. Климкович, 1955 В. И. Каризна, 2002
Композитор	Нестор Соколовский, 1944
Страна	Республика Беларусь
Утверждён	24 сентября 1955 (музыка) 2 июля 2002 (слова)

Государственный гимн Республики Беларусь «Мы, белорусы» (белор. Дзяржаўны гімн Рэспублікі Беларусь «Мы, беларусы») — один из официальных символов белорусского государства. Музыка написана Нестором Соколовским, в 1955 году, уже после смерти автора, она была утверждена в качестве гимна Белорусской ССР. Автором текста гимна Советской Белоруссии являлся Михась Климкович. В 2002 году текст Климковича был переработан Владимиром Каризной с учётом новых реалий.

Гимн Белорусской ССР

Впервые гимн был представлен перед жюри в 1944 году, однако понадобилось 11 лет, прежде чем он был официально принят. Исполнен впервые гимн был 24 февраля 1955 года.

Текст гимна Белорусской ССР

Слова М. Климковича
Музыка Н. Соколовского

Официальная версия Мы, беларусы, з братняю Руссю Разам шукалі к шчасцю дарог. У бітвах за волю, у бітвах за долю З ёй здабылі мы сцяг перамог! Нас аб’яднала Леніна імя, Партыя к шчасцю вядзе нас у паход. Партыі слава! Слава Радзіме! Слава табе, беларускі народ! Сілы гартуе люд Беларусі У братнім саюзе, у мужнай сям’і Вечна мы будзем, вольныя людзі, Жыць на шчаслівай, вольнай зямлі! Нас аб’яднала Леніна імя, Партыя к шчасцю вядзе нас у паход. Партыі слава! Слава Радзіме! Слава табе, наш свабодны народ! Дружба народаў — сіла народаў, К шчасцю працоўных сонечны шлях Горда ж узвіся ў светлыя высі, Сцяг камунізму — радасці сцяг! Нас аб’яднала Леніна імя, Партыя к шчасцю вядзе нас у паход. Партыі слава! Слава Радзіме! Слава табе, наш савецкі народ!

Неофициальный подстрочный перевод Мы, белорусы, с братскою Русью, Вместе искали к счастью дорог. В битвах за волю, в битвах за долю, С ней добыли мы флаг побед. Нас объединило Ленина имя Партия к счастью ведёт нас в поход Партии слава! Слава Родине! Слава тебе, белорусский народ! Силы собирает народ Белоруссии В братском союзе, в храброй семье Вечно мы будем, свободные люди Жить на счастливой, вольной земле Нас объединило Ленина имя Партия к счастью ведёт нас в поход Партии слава! Слава Родине! Слава тебе, наш свободный народ! Дружба народов — сила народов, К счастью трудящихся солнечный путь Гордо возвысься в светлые выси, Флаг коммунизма — радости флаг! Нас объединило Ленина имя Партия к счастью ведёт нас в поход Партии слава! Слава Родине! Слава тебе, наш советский народ!

Государственный гимн Республики Беларусь

С 1995 до 2002 года гимн «Мы, белорусы» исполнялся в официальных церемониях без слов. В 2002 году текст М. Климковича был переработан В. Каризной и принят в качестве Государственного гимна Республики Беларусь.

Текст гимна Республики Беларусь

Слова М. Климковича, В. Каризны
Музыка Н. Соколовского

Официальная версия Мы, беларусы — мірныя людзі, Сэрцам адданыя роднай зямлі, Шчыра сябруем, сілы гартуем Мы ў працавітай, вольнай сям’і. Слаўся, зямлі нашай светлае імя, Слаўся, народаў братэрскі саюз! Наша любімая маці-Радзіма, Вечна жыві і квітней, Беларусь! Разам з братамі мужна вякамі Мы баранілі родны парог, У бітвах за волю, бітвах за долю Свой здабывалі сцяг перамог! Слаўся, зямлі нашай светлае імя, Слаўся, народаў братэрскі саюз! Наша любімая маці-Радзіма, Вечна жыві і квітней, Беларусь! Дружба народаў — сіла народаў — Наш запаветны, сонечны шлях. Горда ж узвіся ў ясныя высі, Сцяг пераможны — радасці сцяг! Слаўся, зямлі нашай светлае імя, Слаўся, народаў братэрскі саюз! Наша любімая маці-Радзіма, Вечна жыві і квітней, Беларусь!

Неофициальный рифмованный перевод Мы, белорусы — мирные люди, Сердцем преданные родной земле. Искренне дружим, силы закаляемм, Мы в трудолюбивой, свободной семье. Славься, земли нашей светлое имя, Славься, народов братский союз! Наша любимая мать-Отчизна, Вечно живи и цвети, Беларусь! Вместе с братьями храбро веками Родину мы от врагов стерегли, В битвах за волю, в битвах за долю Знамя победное мы обрели! Славься, земли нашей светлое имя, Славься, народов братский союз! Наша любимая мать-Отчизна, Вечно живи и цвети, Беларусь! Дружба народов — сила народов — Наш заветный, солнечный путь. Гордо ж возвейся в ясные выси, Знамя победное — радости флаг. Славься, земли нашей светлое имя, Славься, народов братский союз! Наша любимая мать-Отчизна, Вечно живи и цвети, Беларусь!

Гимн Белорусской Народной Республики

См. Гимн Белорусской Народной Республики

В качестве гимна Белорусской Народной Республики, провозглашённой 25 марта 1918 года и прекратившей своё существование в декабре 1918 года, политическими организациями белорусской эмиграции использовался марш «Мы выйдзем шчыльнымі радамі» (рус. Мы выйдем плотными рядами), также известный как «Ваяцкі марш» (рус. Воинский марш). Марш был принят в качестве гимна в 1920 году. На момент его написания республика уже де-факто прекратила своё существование, а руководство БНР уже находилось в изгнании.

В 1991 году, после обретения Белоруссией независимости, выдвигались предложения сделать «Ваяцкі марш» гимном Республики Беларусь наряду с восстановлением герба «Погоня» и Бело-красно-белого флага в качестве государственных символов.

Текст Мы выйдзем шчыльнымі радамі На вольны родны свой прастор. Хай воля вечна будзе з намі, А гвалту мы дамо адпор! Няхай жыве магутны, смелы Наш беларускі вольны дух; Штандар наш бел-чырвона-белы, Пакрый сабой народны рух! На бой! За шчасце і за волю Народу слаўнага свайго! Браты, цярпелі мы даволі. На бой усе да аднаго! Імя і сілу беларуса Няхай пачуе й бачыць той, Хто смее нам нясці прымусы I першы выкліча на бой. Браты, да шчасця мы падходзім: Хай гром грыміць яшчэ мацней! У крывавых муках мы народзім Жыццё Рэспублікі сваёй!

Подстрочный перевод Мы выйдем плотными рядами На свободный родной свой простор. Пусть свобода вечно будет с нами, А насилию мы дадим отпор! Да здравствует могучий, смелый Наш белорусский вольный дух; Штандарт наш бело-красно-белый, Покрыл собой народное движение! В бой! За счастье и за волю Народа славного своего! Братья, терпели мы достаточно. В бой все до одного! Имя и силу белоруса Пусть услышит и увидит тот, Кто смеет нам нести принуждение И первый вызовет на бой. Братья, к счастью мы подходим: Пусть гром гремит ещё сильней! В кровавых муках мы родим Жизнь Республики своей!

Ноты

	Вокализ (2002)
	Записано в правительстве Белоруссии
Помощь по воспроизведению

	Инструментальное исполнение
	Записано ВМФ США в 2000
Помощь по воспроизведению

• My Belarusy 1.png

  Переложение для голоса и фортепиано, лист 1

• My Belarusy 2.png

  Переложение для голоса и фортепиано. лист 2

• My Belarusy instr.jpg

  Оркестровая партитура, лист 1

• My Belarusy instr2.jpg

  Оркестровая партитура, лист 2

Ссылки

• [www.navyband.navy.mil/anthems/ANTHEMS/Belarus.mp3 Музыка гимна (без слов)] mp3
• [president.gov.by/press10664.html Гимн Республики Беларусь] (сайт президента Республики Беларусь)
• [archive.is/20120529172357/www.president.gov.by/press15629.html указ о гимне № 350, 2002]
• [home.wxs.nl/~jschoone/by.html Партитура гимна для фортепьяно]

Отрывок, характеризующий Гимн Республики Беларусь

Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.