Гимн Бурунди

Burundi Bwacu
Любимое Бурунди
Автор слов	Жан-Батист Нтахокайя и другие, 1962
Композитор	Марк Баренгаябо, 1962
Страна	Бурунди Бурунди
Утверждён	1962 году

Любимое Бурунди (рунди Burundi Bwacu) — государственный гимн Бурунди.

Был написан группой авторов под руководством католического священника Жан-Батиста Нтахокайи на музыку Марка Баренгаябо. Гимн официально был принят после обретения независимости страны в 1962 году.

Текст

Кирунди (с обозначением тонов)

Перевод на французский

Burŭndi Bwâcu, Burŭndi buhĭre, Shīnga icúmu mu mashīnga, Gaba intăhe y'úbugabo ku bugīngo. Warápfunywe ntiwapfûye, Waráhabīshijwe ntiwahababuka, Uhagurukana, uhagurukana, uhagurukana, ubugabo urîkukira. Komerwa amáshi n'ámakūngu, Hābwa impŭndu n'âbâwe, Isāmírane mu mashīnga, isāmírane mu mashīnga. Burŭndi bwâcu, rági ry'ábasôkúru, Ramutswa intăhe n'íbihúgu, Ufatánije ishaka n’ubúhizi; Vuza impŭndu wĭgānzūye uwakúgānza uwakúgānza. Burŭndi bwâcu, nkóramútima kurí twëse, Tugutūye amabóko, umutima n'úbuzima, Imâna yakúduhāye ikudútūngire. Horana ubúmwe n'ábagabo n'ítĕkāne. Sāgwa n'úrwĕze, sāgwa n'ámahóro mēzá.

Cher Burundi, ô doux pays, Prends place dans le concert des nations. En tout bien, tout honneur, accédé à l’indépendance. Mutilé et meutri, tu es demeuré maître de toi-même. L’heure venue, t’es levé Et fièrement tu t’es hissé au rang des peuples libres Reçois donc le compliment des nations, Agrée l’hommage de tes enfants. Qu'à travers l’univers retentisse ton nom. Cher Burundi, héritage sacré de nos aïeux, Reconnu digne de te gouverner Au courage tu allies le sentiment de l’honneur. Chante la gloire de ta liberté reconquise. Cher Burundi, digne objet de notre plus tendre armour, A ton noble service nous vouons nos bras, nos cœurs et nos vies. Veuille Dieu, qui nous a fait don de toi, te conserver à notre vénération. Sous l’egide de l’Unité, Dans la paix, la joie et la prospérité.

См. также

• Герб Бурунди
• Флаг Бурунди

Отрывок, характеризующий Гимн Бурунди

«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.