Гимн Грузии
| Государственный гимн Грузии "Тависуплеба" საქართველოს სახელმწიფო ჰიმნი „თავისუფლება“ | |
|---|---|
| сакартвелос сахелмсипо гимни "тависуплеба" | |
 Нотная запись гимна Грузии | |
| Автор слов | Давид Маградзе, 2004 |
| Композитор | Захария Палиашвили, ? |
| Утверждён | 2004 |
Тависуплеба (груз. თავისუფლება, «Свобода») — государственный гимн Грузии, один из главных государственных символов Грузии, наряду с флагом и гербом, с апреля 2004 г.
Музыка взята из двух опер Захария Палиашвили (1871—1933) — «Даиси» («Сумерки») и «Абесалом и Этери», автор текста — современный грузинский поэт Давид Маградзе, использовавший цитаты из стихотворений грузинских поэтов-классиков — Акакия Церетели, Григола Орбелиани и Галактиона Табидзе.
Текст гимна
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 12 мая 2011 года. |
| Грузинский текст | Транслитерация | Перевод на русский |
|---|---|---|
ჩემი ხატია სამშობლო, |
|
|
Литературные переводы
| Государственный гимн Грузии | |
|---|---|
 Славься, небесный благословитель (1918—1921)
| |
 Гимн Грузинской ССР (1944—1991)
| |
 Славься, небесный благословитель (1990—2004)
| |
 Свобода (2004-по сей день)
| |
| Первый | Второй |
|---|---|
|
Свобода Родина — моя икона, |
Свобода Отчий край — моя икона, |
См. также
- Славься, небесный благословитель — гимн Грузии в 1918—1921 и в 1990—2005 гг.
Напишите отзыв о статье "Гимн Грузии"
Примечания
- ↑ Речь идёт о разделе мира между апостолами. По преданию, Грузия является жребием Богоматери. Подробнее см. Грузинская православная церковь#Ранний период
Ссылки
- [www.navyband.navy.mil/anthems/ANTHEMS/Georgia.mp3 Музыка гимна (без слов)]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Гимн ГрузииКогда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор. – Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись. – Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали. Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком. – Пора, граф, пора! – прокричал адъютант. Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге. Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее. Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству. Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища. Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма. Навигация | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||