Гимн Новой Зеландии

В Новой Зеландии имеется два официальных гимна — «God Defend New Zealand» и «God Save the Queen». С юридической точки зрения они равноправны, но «God Defend New Zealand» используется чаще, поэтому под «гимном» имеют в виду обычно его. Кроме того, существует несколько неофициальных гимнов страны, включая «Покарэкарэ-ана» и «No depression in New Zealand».

Британский гимн «God Save the Queen» был единственным национальным гимном до 1977 года, но в нынешнее время (2013 год) его исполняют только в присутствии монарха, генерал-губернатора или члена монаршьей семьи, а также на некоторые праздники, к примеру, в день АНЗАК.

Песня «God Defend New Zealand» была написана Томасом Бракеном в 1870-х годах, а в 1940-м новозеландское правительство выкупило авторские права на неё и сделало её национальной музыкой на празднование столетия Новой Зеландии. Затем её исполняли на Играх Содружества с 1950-х и на Олимпийских играх, начиная с 1972 года. После игр 1972 года началась кампания, направленная на присвоение песне статуса национального гимна.

В 1976 году парламенту была предложена петиция о присвоении песне «God Defend New Zealand» статуса национального гимна, и после получения разрешения королевы Елизаветы II с 21 ноября 1977 года в стране стало два гимна.

Отрывок, характеризующий Гимн Новой Зеландии

– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.