Гимн Островов Питкэрн

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гимн Питкэрна»)
Перейти к: навигация, поиск
Come ye Blessed
Автор слов Евангелие от Матфея
Страна Острова Питкэрн Острова Питкэрн

Pitcairn Anthem — неофициальный гимн Островов Питкэрн и Острова Норфолк.

Слова гимна заимствованы из Евангелия от Матфея (глава 25, стихи 34—36, 40). Официальный гимн — государственный гимн Соединенного Королевства, «Боже, храни Королеву!», поскольку остров входит в состав Британских заморских территорий.



Английский текст гимна

Then shall the King

Say unto them

On his right hand:

Come ye blessed of my Father

Inherit the kingdom prepared for you

From the foundation of the world

I was hunger’d and ye gave me meat,

I was thirsty and ye gave me drink

I was a stranger and ye took me in,

Naked and ye clothed me,

I was sick and ye visited me,

I was in prison and ye came unto me

In as much ye have done it unto one of the least of

These my brethren

Ye have done it unto me,

Ye have done it unto me.

Перевод

Тогда царь

Скажи им:

На правой руке:

Придите благословенные Отца Моего

Наследуйте царство, уготованное вам

От основания мира

Я был бы голод и Вы дали мне мяса,

Я жаждал, и вы напоили меня

Я был странником, и вы приняли меня,

Был наг и вы одели меня,

Я был болен и вы посетили меня,

Я был в темнице и вы пришли ко мне

Как много вы сделали это одному из

Эти мои братья

Вы сделали это мне,

Вы сделали это мне.


Напишите отзыв о статье "Гимн Островов Питкэрн"

Ссылки

  • [www.lareau.org/pitan.gif Ноты для гимна]


Отрывок, характеризующий Гимн Островов Питкэрн

Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.