Гимпу, Георгий Фёдорович

Георгий (Георге) Гимпу
рум. Gheorghe Ghimpu
Имя при рождении:	Георгий Фёдорович Гимпу
Дата рождения:	26 июля 1937(1937-07-26)
Место рождения:	Колоница, Королевство Румыния
Дата смерти:	13 ноября 2000(2000-11-13) (63 года)
Место смерти:	Кишинёв, Молдавия
Гражданство:	СССР СССР → Молдавия Молдавия
Образование:	Приднестровский государственный университет имени Тараса Шевченко
Учёная степень:	доктор биологических наук
Учёное звание:	профессор
Вероисповедание:	Румынская православная церковь
Партия:	Народный фронт Молдовы, Румынская национальная партия
Основные идеи:	христианская демократия, движение за объединение Румынии и Молдавии
Род деятельности:	преподаватель, депутат Парламента Молдавии
Отец:	Фёдор Гимпу
Мать:	Ирина Харлампиевна Гимпу (Урсу)
Супруга:	Зинаида
Дети:	Оана (дочь), Корнелиу (сын)
Награды:
Георгий (Георге) Гимпу на Викискладе

Георгий (Георге) Фёдорович Гимпу (рум. Gheorghe Ghimpu; 26 июля 1937, Колоница — 13 ноября 2000, Кишинёв) — советский молдавский учёный, диссидент, с 1989 года молдавский политический деятель и один из инициаторов выхода Молдавии из состава СССР. Известен как человек, который снял советский флаг со Здания Верховного совета Молдавской ССР (ныне Президентура Молдавии).

Биография

Родился 26 июля 1937 в селе Колоница (ныне в секторе Чеканы города Кишинёв). Мать, Ирина Харлампиевна Урсу (ум. 2003), работала в колхозе. Отец, Фёдор Гимпу (ум. 1980), был преподавателем в школе, однако сам имел только семь классов образования. В семье также были братья Симеон (24 мая 1939 - 27 июля 2010), Виссарион, Валентина (мать Дорина Киртоакэ) и Михаил.

Окончил Приднестровский государственный университет имени Т.Г.Шевченко, факультет биологии. Получил звание доктора биологических наук в Институте биологической физики АН СССР в Москве, преподавал в школе города Страшены, Приднестровском государственном университете и Кишинёвском государственном университете.

С 1969 по 1971 годы Георгий Гимпу состоял в антисоветской подпольной организации «Национально-патриотический фронт Бессарабии и Северной Буковины», насчитывавшей более 100 человек, которая добивалась выхода Молдавии из состава СССР и включения её в состав Румынии. В декабре 1971 года организацию раскрыло КГБ не без помощи Иона Стэнеску, главы Государственного совета безопасности Социалистической Республики Румынии, и арестовало всех членов «фронта». Гимпу был осуждён 13 июля 1972 за антисоветскую деятельность и приговорён к 6 годам лишения свободы.

В 1990-е годы в Молдавии начались протесты с призывами к выходу из состава СССР. 27 апреля 1990 Георгий Гимпу, поговорив с тогдашним Председателем Верховного Совета Молдавской ССР Мирчей Снегуром, поднялся на крышу здания Верховного Совета и снял советский флаг, водрузив сине-жёлто-красное полотнище и вызвав внизу овации. Исторический момент был запечатлён на фотографии Николаем Пожегой.

В независимой Молдавии Гимпу был членом Народного фронта Молдовы, а также избирался в Парламент Молдавии в 1990 году от Румынской национальной партии.

На парламентских выборах 1994 года возглавлял список кандидатов от Демократической партии, набрав 1,32% и депутатом не стал

В сентябре 2000 года как инициатор Международного трибунала по осуждению коммунизма участвовал в его съезде в Вильнюсе.

27 октября 2000 в Дондюшанах Гимпу попал в автокатастрофу, от последствий которой скончался в больнице Кишинёва 13 ноября 2000. Обстоятельства гибели до сих пор не установлены.

В 2010 году президент Молдавии Михай Гимпу наградил высшим в Молдавии орденом Республики группу «борцов против тоталитарного оккупационного коммунистического режима», в том числе своего брата Георге Гимпу. Также были посмертно награждены, участники организации Лучники Штефана.

Ссылки

• [cf15.hc.ru/~moldovam/?l=ru&a=88&i=107 Георгий Гимпу на сайте Конгресса молдавских диаспор]  (рус.)
• [www.trm.md/ru/politic/mircea-snegur-despre-gheorghe-ghimpu-nu-a-fost-o-alta-persoana-care-ar-merita-sa-arboreze-tricolorul Мирча Снегур о Георге Гимпу: Не было достойнее человека, которому можно было бы поручить столь ответственную миссию - водружение триколора]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Гимпу, Георгий Фёдорович

– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!