Гиндеев, Баатр Александрович

Баатр Александрович Гиндеев <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Барельеф на Аллее Героев, Элиста</td></tr>
Министр внутренних дел по Республике Калмыкии
26 июля 2011 года — 1 августа 2013 года
Губернатор:	Алексей Маратович Орлов
Предшественник:	Анатолий Пантелеевич Журавлев
Преемник:	Олег Коденец
Рождение:	25 июля 1969(1969-07-25) (54 года) Аршань-Зельмень, Сарпинский район, Калмыцкая АССР, РСФСР, СССР
Образование:	1) Коломенское высшее артиллерийское командное училище 2) Академия управления МВД России
Военная служба
Годы службы:	с 1990 года
Принадлежность:	СССР СССР → Россия Россия
Род войск:	МВД России
Звание:	полковник
Сражения:	Первая чеченская война Вторая чеченская война
Награды:

Баа́тр Алекса́ндрович Гинде́ев (род. 25 июля 1969, поселок Аршан-Зельмень, Сарпинский район, Калмыцкая АССР, РСФСР, СССР) — сотрудник МВД России, полковник полиции. Министр внутренних дел по Республике Калмыкия (с 2011 года).

В 2011—2013 годах был единственным действующим руководитель регионального ведомства внутренних дел в России — обладателем звания Героя Российской Федерации.

Биография

Баатр Гиндеев родился 25 июля 1969 года в поселке Аршан-Зельмень Сарпинского района Калмыцкой АССР. По национальности — калмык. В 1986 году, после окончания средней школы в родном посёлке, решил связать свою дальнейшую судьбу со службой в Вооруженных Силах СССР. Для этого. он поступил в Коломенское высшее артиллерийское командное училище, которое успешно окончил в 1990 году.

Начинал службу в Воздушно-десантных войсках, в качестве командир взвода управления самоходно-артиллерийской батареи в Закавказском военном округе (Азербайджан). Однако, военная служба оказалась недолгой — уже в 1992 году воинская часть, где служил Гиндеев, была расформирована, а сам он был уволен из армии «по организационно-штатным мероприятиям». После увольнения, Баатр Александрович вернулся на родину, и стал работать тренером в спортивной секции.

В июне 1994 года он поступил на службу в органы Министерства внутренних дел РФ. Проходя службу в Специальном отряде быстрого реагирования Управления по борьбе с организованной преступностью при МВД Республики Калмыкия, Гиндеев последовательно работал стажером, оперуполномоченным, командиром отделения СОБР.

В составе сводного отряда СОБР, Гиндеев участвовал в боях Первой чеченской войны. В декабре 1995 года он отличился во время обороны железнодорожного вокзала чеченского города Гудермеса. Тогда крупные силы боевиков вошли в город и пытались захватить здание вокзала, в надежде раздобыть оружие и обмундирование, так как в этом здании размещались несколько подразделений милиции и ФСБ, а также имелся крупный склад вооружения. В результате ожесточенных боёв, продолжавшихся почти 10 суток, удалось сдержать оборону, заставив отступить боевиков, понесших большие потери. Баатр Гиндеев в ходе столкновения получил сильную контузию, но последнего оставался на передовой и продолжал бой.

В командировку на вторую чеченскую войну майор Гиндеев поехал уже будучи заместителем командира Калмыцкого СОБРа и возглавляя сводный отряд. В конце 1999 — начале 2000 года он лично участвовал в 40 спецоперациях. Также, отряд показал высокие боевые качества при штурме Грозного. В бою 7-8 января 2000 года во главе группы Гиндеев захватил господствующее над местностью здание и удерживал его, отразив несколько атак противника. Когда из окруженного Грозного вырвалась банда крупного полевого командира Арби Бараева, отряду СОБР совместно с подразделением Внутренних войск была поставлена задача по её преследованию и уничтожению. Боевики были настигнуты в селе Алхан-Кала. Майор милиции Баатр Гиндеев во главе группы, используя фактор внезапности, ворвался в село, в результате чего милиционеры нанесли боевикам тяжелые потери, уничтожив несколько десятков боевиков. Уцелевшие бандиты бежали из села, бросив раненых и тела убитых. В одном из боев Гиндеев был ранен, но несмотря на это, вновь остался в строю до выполнения боевой задачи.

4 июля 2000 года, Указом Президента Российской Федерации, майору милиции Гиндееву Баатру Александровичу было присвоено звание Героя Российской Федерации, с формулировкой: «за мужество и героизм, проявленные в ходе контртеррористической операции в Северо-Кавказском регионе». Свою заслуженную награду, Гиндеев получал в Кремле уже в звании подполковника милиции.

В 2001 году, будучи заместителем командира Специального отряда быстрого реагирования (СОБР), поступил в Академию Управления МВД Российской Федерации. После окончании Академии в 2004 году, он вернулся в родное ведомство и был назначен на должность заместителя Министра внутренних дел — начальника милиции общественной безопасности Республики Калмыкия. В этой должности Гиндеев принимал активное участие и сыграл значительную роль в предотвращении массовых межэтнических беспорядков в селе Яндыки (Астраханская область) в августе 2005 года, когда произошел конфликт между калмыцким и чеченским населением. Также, предотвратил столкновения в селе Воробьевка (Республика Калмыкия) в октябре 2006 года (конфликт между русским и дагестанским населением).

С весны 2010 года, Баатр Гиндеев фактически исполнял обязанности Министра внутренних дел Калмыкии, замещая находящегося на больничном генерал-майора Анатолия Журавлёва. По мнению ряда СМИ, Журавлёв самоустранился от дел под давлением со стороны руководства республики, в связи со скандалом в дежурной части элистинского УВД, где 23 января 2010 года произошла драка между офицерами МВД и ФСБ.

Указом Президента России от 26 июля 2011 года Баатр Александрович Гиндеев назначен министром внутренних дел по Республике Калмыкия. 11 августа он был официально представлен Министром внутренних дел России Рашидом Нургалиевым личному составу МВД республики.

3 июля 2013 года Баатр Гиндеев подал рапор об отставке по собственному желанию и ушёл в отпуск до конца года. 1 августа 2013 г. президент РФ подписал указ об освобождении от должностей ряда генералов юстиции, полиции и внутренних войск, в том числе Баатра Гиндеева.

Награды

• Герой Российской Федерации (4 июля 2000 года)
• орден Мужества (1996)
• медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени
• медали

Интересные факты

• Ежегодно в Элисте, начиная с 2000 года проводится турнир по футболу на призы Героя России, министра внутренних дел Калмыкии Баатра Гиндеева, в котором участвуют команды со всех районов республики.
• 8 ноября 2012 года, Гиндеев участвовал в открытии в Элисте памятной доски с барельефом Героя Российской Федерации Магомед-Казима Гайирханова погибшего 12 сентября 2010 года в результате спецоперации по освобождению заложников. Баатр Александрович, вспоминая своего боевого товарища, рассказал о совместной службе с Гайирхановым, а также о том, каким уважением и авторитетом пользовался он среди своих коллег.
• В Элисте на Аллее героев установлен барельеф Баатра Гиндеева.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7130 Гиндеев, Баатр Александрович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.mvd.ru/mvd/visitka/gindeev/ Гиндеев Баатр Александрович — сайт Министерства внутренних дел Российской Федерации]
• [08.mvd.ru/gumvd/rukovodstvo/2307/ Гиндеев Баатр Александрович — сайт Министерства внутренних дел по Республике Калмыкия]
• [kalmykia-online.ru/region/people/gindeev-baatr Гиндеев Баатр Александрович — биография на сайте «Калмыкия-Online»]
• [www.gindeev.narod.ru/ Сайт о Баатре Гиндееве]
• [bratishka.ru/archiv/2000/10/2000_10_3.php Командиры: Идти первым — статья о Баатре Гиндееве]

Отрывок, характеризующий Гиндеев, Баатр Александрович

Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.