Гиндикин, Семён Григорьевич

Семён Григорьевич Гиндикин
Награды и премии:

Семён Григорьевич Гиндикин (англ. Simon Gindikin; род. 12 июля 1937, Москва) — советский и американский математик, педагог, популяризатор математики.

Биография

Родился в семье инженера Григория Абрамовича Гиндикина (1905—1959), уроженца Бердичева (из семьи хозяина крупного мукомольного предприятия Аврума Янкелевича Гиндикина). Мать происходила из Могилёва.

После окончания средней школы с золотой медалью, не был принят на механико-математический факультет МГУ (1955) и поступил на дефектологический факультет в Московский государственный педагогический институт (в 1955 году перевёлся на физико-математический факультет). В 1959 году был принят в аспирантуру там же. Кандидатскую диссертацию защитил под руководством И. И. Пятецкого-Шапиро (1962) и был оставлен преподавать в институте.

Преподавал в МГУ, был научным сотрудником в Институте прикладной математики имени М. Б. Келдыша.

С 1990 года — в США, профессор Ратгерского университета в штате Нью-Джерси.

Двоюродный брат — психиатр и психопатолог В. Я. Гиндикин (1932—2015).

Монографии и учебники

• Алгебра логики в задачах. М.: Наука, 1972.
• Рассказы о физиках и математиках. М., 1981, 1994, 2001, 2006, 2013.
• Tales of Mathematicians and Physicists. Springer, 1990 и 2006; Tales of Physicists and Mathematicians. Birkhäuser, 2013.
• Обобщённые функции и уравнения в свёртках. М., 1994.
• Избранные задачи интегральной геометрии (с И. М. Гельфандом и М. И. Граевым). М., 1998 (Государственная премия Российской Федерации), 2000, 2006.
• Смешанная задача для дифференциальных уравнений в частных производных с квазиоднородной старшей частью (с Л. Р. Волевичем). М., 1999.

Также

• Gindikin-Karpelevich formula (1962)

Ссылки

[www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=9117 Профиль на сайте Общероссийский математический портал]

Отрывок, характеризующий Гиндикин, Семён Григорьевич

Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.