Гинзбург, Моисей Яковлевич
Поделись знанием:
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
| Моисей Яковлевич Гинзбург | |
 Моисей Гинзбург, фото 1920-х годов | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Работы и достижения | |
| Учёба: | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки |
Дом Наркомфина на Новинском бульваре |
Моисе́й Я́ковлевич Ги́нзбург (23 мая (4 июня) 1892, Минск — 7 января 1946, Москва) — советский архитектор, практик, теоретик и один из лидеров конструктивизма.
Содержание
Ранние годы
Моисей Гинзбург родился 23 мая (4 июня) 1892 года в Минске в еврейской семье застройщика. Окончил Коммерческое училище, затем уехал за границу, где занимался в Парижской академии изящных искусств, Архитектурной школе Тулузы и Миланской академии художеств. В 1914 году вернулся в Россию и продолжил образование на архитектурном отделении Рижского политехникума. В 1917 году получил диплом инженера-строителя. Приступил к первой работе — строительству особняка в Евпатории, в проекте которого заметен интерес зодчего к модерну. В 1917—1921 годах Гинзбург жил в Крыму, где изучал народное зодчество крымских татар. C 1921 года преподавал в МВТУ и во ВХУТЕМАСе, разрабатывал вопросы архитектурной композиции.
Эпоха конструктивизма
В 1923 году опубликовал доклад «Ритм в архитектуре», а в 1924 — книгу «Стиль и эпоха». В ней Гинзбург прогнозирует пути развития современной архитектуры, её связи с техническим прогрессом и социальными изменениями. Эти работы во многом способствовали созданию теоретической основы конструктивизма, который вскоре оформился как самостоятельное архитектурное направление. В 1925 году Гинзбург стал одним из организаторов Объединения современных архитекторов (ОСА), в которое вошли ведущие конструктивисты. В 1930 году после вхождения ОСА в состав МОВАНО стал членом правления новой организации.
Одновременно с теоретической работой в первой половине 1920-х годов Гинзбург создал проекты Дворца труда, Дома текстилей, Крытого рынка, Дома Оргаметалла, Дома Русгерторга (все в Москве), Дома Советов в Махачкале, Дома правительства в Алма-Ате. Во второй половине 1920-х годов он занимался преимущественно проблемами жилья: построил жилой дом сотрудников Госстраха на Малой Бронной (1926—1927, совместно с В. Владимировым), жилой дом «переходного» типа (к дому-коммуне) для Наркомата финансов РСФСР (Наркомфина) с обобществлённым коммунально-бытовым обслуживанием на Новинском бульваре (1928—1932, совместно с И. Милинисом и инженером С. Л. Прохоровым). Гинзбург был инициатором создания секции типизации при Строительном комитете РСФСР (Стройкоме) и работал в ней со своми коллегами над проектами новых жилых ячеек, взятых за основу при создании шести жилых комплексов с обслуживанием в Москве (в их числе сохранившиеся Дом Наркомфина и общежитие Ватной фабрики), а также в Свердловске и Саратове.
1930-е годы
На рубеже 1920-х — 1930-х годов Гинзбург увлёкся идеями дезурбанизации и принял участие в проектировании «Зелёного города» — большого жилого района в предместьях Москвы. В начале 1930-х годов возглавлял группу проектировщиков, работавшую над проектом районной планировки Южного берега Крыма. По проекту Гинзбурга был построен санаторий Наркомтяжпрома им. Серго Орджоникидзе в Кисловодске (1935—1937).
В годы Великой Отечественной войны Гинзбург возглавлял в Академии архитектуры сектор типизации и индустриализации строительства, а в 1943 спроектировал и построил жилой поселок для горняков Подмосковного угольного бассейна. Одной из последних работ Гинзбурга стал проект восстановления Севастополя, разрушенного немецкими оккупационными войсками (1943—1944). Скончался 7 января 1946 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Редакторская деятельность
Под руководством Гинзбурга и Александра Веснина в 1926—1930 годах издавался журнал «Современная архитектура» (6 раз в год). В его создании принимали участие ведущие мастера эпохи авангарда и многие молодые советские архитекторы[1].
Проекты и постройки
- 1917
- 1923
- Конкурсный проект Дворца труда в Москве (соавторы А. З. Гринберг и А. В. Власов), не осуществлён.
- Павильон Крыма на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве, не сохранился.
- 1924
- Конкурсный проект советского павильона на Всемирной выставке в Париже, 3 премия, не осуществлён.
- 1925
- Конкурсный проект Дома текстилей в Москве, премирован, не осуществлён.
- Конкурсный проект Института минерального сырья в Москве, первая премия, не осуществлён.
- Проект Дворца культуры в Иванове.
- 1926
- Жилой дом Госстраха в Москве (соавтор В. Н. Владимиров).
- Конкурсный проект Дома общества «Оргаметалл» в Москве.
- Конкурсный Проект Дома Русгерторга в Москве (соавторы В. Н. Владимиров и А. Л. Пастернак)
- Конкурсный проект Дворца Труда в Ростове, пятая премия.
- Конкурсный проект клуба для работников транспорта на 1500 человек, вторая премия.
- Конкурсный проект Белорусского государственного университета в Минске, премирован.
- Конкурсный проект Дворца труда в Екатеринославле (совместно с Б. А. Коршуновым).
- Конкурсный проект Дома Советов в Махачкале[3].
- Проект Смоленского рынка в Москве (при участии В. Н. Владимирова).
- 1927
- Конкурсный проект дома-коммуны (на конкурс ОСА);
- Конкурсный проект политехнического института им. Фрунзе в Иваново-Вознесенске.
- 1928
- Жилые ячейки и дома, экспериментальные и типовые проекты (секция типизации Стройкома РСФСР).
- Проект жилого дома Наркомфина в Москве (совместно с И. Ф. Милинисом), осуществлён в 1928—1930 годах.
- Конкурсный проект Дома Совнаркома Казахской ССР в Алма-Ате (при участии И. Ф. Милиниса), первая премия, осуществлён в 1929—1931 годах.
- Жилой комбинат в Свердловске (совместно с А. Л. Пастернаком), осуществлён в 1927—1929 годах (улица Малышева, 21).
- Общежитие рабочих ватной фабрики в Ростокине в Москве (совместно с С. А. Лисогором).
- Проект Республиканской больницы в Махачкале (совместно с А. З. Гринбергом).
- 1929
- проект здания Управления Турксиба в Алма-Ате (соавтор И. Милинис), осуществлён в 1929—1934 годах.
- Проект второй очереди строительства жилого дома Наркомфина (совместно с Г. А. Зундблатом).
- Жилые дома из стандартных элементов на базе использования местных материалов, экспериментальные и типовые проекты.
- Конкурсный проект здания Госбанка в Новосибирсе.
- 1930
- Проект Профтехкомбината Челябтракторстроя в Челябинске
- Конкурсный проект «Зелёного Города» под Москвой (совместно с М. О. Барщем).
- Проект Центрального института использования труда инженеров в Москве.
- Проект Центрального Дома Сберкассы в Москве.
- 1931
- Конкурсный проект синтетического театра в Свердловске, первая премия.
- Дома института инвалидов в Москве.
- Конкурсный проект Центрального парка культуры и отдыха в Москве.
- Районная планировка Черниковского промышленного района в Уфе (руководитель коллектива архитекторов), частично реализован.
- Проекты каркасно-соломитовых жилых домов для Черниковского района.
- 1932
- Конкурсный проект Дворца Советов в Москве (Соавторы Г. Гассенпфлуг и С. А. Лисагор)
- 1933
- Конкурсный проект театра музыкальной драмы имени Немировича-Данченко в Москве (соавтор Г. Гассенпфлуг).
- Проект дорожных сооружения автомагистрали Москва-Донбасс (руководитель коллектива архитекторов).
- Проект Дома советских организаций в Днепропетровске (соавторы А. А. и В. А. Веснины).
- Проект районной планировки Южного берега Крыма (руководитель коллектива проектировщиков), принят за основу реконструкции.
- Проект клуба работников Сталинской железной дороги в Днепропетровске.
- 1934
- Конкурсный проект Дома Наркомтяжпрома на Красной площади в Москве (соавтор С. Лисагор).
- Проект застройки Котельнической и Гончарной набережных в Москве (соавторы А. А. и В. А. Веснины).
- Проект Дома ЦИТИН в Москве.
- 1935
- Проект парка культуры и отдыха на горе Давида в Тбилиси (при участии А. Воробьёва и М. Комарова).
- Проект санатория Народного комиссариата тяжелой промышленности им. Орджоникидзе в Кисловодске (во главе коллектива авторов), осуществлён в 1935—1937 годах.
- Проект застройки района Красного Камня в Н.Тагиле (соавторы Л. С. Славина и И. И. Вильям), частично осуществлён.
- 1936
- Конкурсный проект Советского павильона на Всемирной выставке в Париже.
- Конкурсный проект комбината газеты «Известия» в Москве (соавторы А. Гражданкин, Ф. Яловкин, Ф. Михайловский).
- Генеральный проект планировки района Ялта—Мисхор—Алупка (руководитель коллектива архитекторов).
- Планировка курортного района Адел-су (руководитель коллектива проектировщиков)
- Типовые проекты жилых домов Народного комиссариата тяжелой промышленности (НКТП).
- 1937
- Шестиэтажный дом улучшенного типа, типовой проект.
- Одноквартирный жилой дом улучшенного типа, типовой проект;
- Проект пионерского лагеря «Артек» (совместно с И. И. Леонидовым, при участии Л. С. Богданова и М. Н. Чалого).
- 1939
- Проект павильона Наркомата авиационной промышленности на ВСХВ в Москве.
- Проект дома отдыха Наркомцвета в Горюшках под Москвой (соавтор Ф. Михайловский).
- 1940
- Проект санатория в Мисхоре (соавтор Ф. Михайловский).
- Проект аэропорта в Москве.
- Проект жилого дома Наркомата авиационной промышленности в Москве (соавтор Ф. Михайловский).
- Проект застройки Красноворотной площади и жилого дома в Москве.
- Проект дома мастеров эстрады на улице Горького в Москве (соавтор Ф. Михайловский). Осуществлён.
- 1941
- Проект памятника, посвященного освобождению области от белых в Ворошиловске, принят к реализации.
- 1942
- Одно- и двухэтажные дома трёх типов (руководитель коллектива архитекторов), типовые проекты.
- 1943
- Проект здания «Оборона Севастополя в Великой Отечественной войне».
- Проект поселка для горняков Подмосковного угольного бассейна, осуществлён.
- Малоэтажные дома для южных районов, серия типовых проектов.
- 1944
- Памятник-обелиск на Сапун-горе в Севастополе.
- Памятник-обелиск в Керчи.
- Проект памятника в Херсонесе.
- Генеральный план восстановления Севастополя.
- Проект планировки городов Южного Берега Крыма.
- 1945
- Санаторий в Ореанде (совместно с Ф. И. Михайловским).
- Санаторий «горные вершины» в Кисловодске (совместно с Н. А. Полюдовым).
- Проект Музея Ленина в Баку на площади Петрова.
Память
- В 2016 году в Москве появилась улица Архитектора Гинзбурга.
Напишите отзыв о статье "Гинзбург, Моисей Яковлевич"
Примечания
Сноски
- ↑ Здесь и далее проекты и постройки даны по С. О. Хан-Магомедову, с необходимыми дополнениями и уточнениями[2].
Источники
- ↑ Хан-Магомедов, 1996, с. 405.
- ↑ Хан-Магомедов, 2007, с. 128—130.
- ↑ Гинзбург М. Я. Правительственный Дом Советов Дагестанской С. С. Р. в городе Махач-Кала. Проект М. Я. Гинзбурга. // Современная архитектура : журнал. — М.: Типография «Красный пролетарий», 1926. — № 5—6. — С. 113—115.
Литература
- Хан-Магомедов С. О. Моисей Гинзбург. — М.: Архитектура-С, 2007. — 136 с. — (Творцы авангарда).
- Комарова И. И. Архитекторы. 2002. ISBN 5-7905-0596-1
- Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда: Книга 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. — М.: Стройиздат, 1996. — 709 с. — ISBN 5-274-02045-3.
Ссылки
- [www.sovarch.ru/arch/g/100/ Статья в СОВАРХ]
- [www.cnru123.com/index.php/term/Изобразительное+искусство,642-ginzburg-moiseij-yakovlevich.xhtml Гинзбург, Моисей Яковлевич, на сайте Изобразительное искусство]
- Гинзбург Моисей Яковлевич — статья из Большой советской энциклопедии.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Гинзбург, Моисей Яковлевич
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Архитекторы по алфавиту
- Архитекторы-конструктивисты
- Архитекторы СССР
- Архитекторы Москвы
- Архитекторы русского авангарда
- Теоретики русского авангарда
- Преподаватели МГТУ
- Преподаватели ВХУТЕМАСа
- Преподаватели ВХУТЕИНа
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
- Выпускники Рижского технического университета
- Архитекторы Севастополя
- Теоретики архитектуры
