Серж Генсбур

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гинсбур, Серж»)
Перейти к: навигация, поиск
Серж Генсбур
Serge Gainsbourg
Имя при рождении:

Люсьен Иосифович Гинзбург

Место рождения:

Париж, Третья Французская Республика

Место смерти:

Париж, Франция

Профессия:

актёр, режиссёр, певец, автор песен

Карьера:

1957 — 1991

Внешние аудиофайлы
[www.youtube.com/watch?v=DT-vi2Yhac8&feature=youtu.be В лесу прифронтовом]
[www.youtube.com/watch?v=GlpDf6XX_j0&feature=youtu.be Je t'aime... moi non plus]

Серж Генсбу́р (фр. Serge Gainsbourg [sɛʁʒ ɡɛ̃zbuʁ], настоящее имя — Люсье́н Ио́сифович Ги́нзбург (фр. Lucien Ginsburg); 2 апреля 1928— 2 марта 1991) — французский поэт, композитор, автор и исполнитель песен, актёр, кинорежиссёр и сценарист.

Сын евреев из Феодосии, эмигрировавших после Октябрьской революции во Францию, в первое время он хотел стать художником. Известным же он стал как автор, композитор и исполнитель в различных музыкальных жанрах, а также в кино и литературе. Его сценические начинания были трудны из-за специфической внешности. Всю жизнь Серж Генсбур страдал от чувства отталкивания и от того образа, который он видел в зеркале: образа крайне некрасивого мужчины. Он снял множество фильмов, сочинил более 40 музыкальных дорожек к различным фильмам.

С годами он создаёт себе имидж проклятого поэта и провокатора, но не для того, чтобы стать изгоем. («Я вывернул своё пальто, когда догадался, что подкладка отделана норкой», — говорит он.) В своих песнях он часто играет на двойном смысле слов, что лишний раз демонстрирует его пристрастие ко всякого рода провокациям, в особенности полемическим (Lemon Incest)) или эротическим (Love on the Beat), (Les Sucettes). Одновременно он любит играть с различными литературными ссылками, как например к Альфонсу Алле (l’Ami Caouette) или к Полю Верлену (Je suis venu te dire que je m’en vais). Между тем он считает песню, а в особенности слова песни, «искусством второстепенным» в отличие, например, от живописи, так как песня не требует какой-либо инициации, чтобы быть оценённой. Однако несмотря на это, временами он долго прорабатывает поэтическую форму своих текстов.

Генсбур оказал значительное влияние на творчество таких французских артистов, как группа «Taxi Girl», Рено или Étienne Daho, а также на зарубежных артистов, таких как Бек Хэнсен, «Portishead» и композитор Дэвид Холмс. Кавер-версии песен Генсбура делали такие исполнители, как Ник Кейв, Кайли Миноуг, Скарлетт Йоханссон, Белинда Карлайл, Arcade Fire, а в 2006 году вышел трибьют-альбом «Monsieur Gainsbourg Revisited», для которого свои версии композиций маэстро сделали такие певцы и группы, как Franz Ferdinand (спели вместе с Джейн Биркин), Placebo, The Kills, Tricky, Марк Алмонд, Карла Бруни и другие.





Биография

Люсьен Иосифович Гинзбург родился 2 апреля 1928 года в Париже. Отец, дядя, дед и другие его родственники по отцовской линии жили в Феодосии.[1] Отец — Иосиф Карлович Гинзбург[2] (1898, Харьков — 1971, Париж), пианист и композитор, окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классу композиции. Мать — Ольга Борисовна Бесман[2] (1894—1985) — камерная певица, также училась в Санкт-Петербургской консерватории. Происходила из семьи крещёных евреев, жила в Санкт-Петербурге.

Перед революцией Иосиф и Ольга Гинзбург жили в Феодосии. Семья покинула Россию в 1919 году, сначала переехав в Константинополь, затем в Париж. В семье Гинзбургов было четверо детей: Марсель, Жаклин[3] и близнецы Лилиан и Люсьен.

Учился в Лицее Кондорсэ.

Музыкальное образование получил в своей семье. В детстве Лулу вместе с сестрой-близнецом Лили вместе пели в хоре. «Каждый день отец играл, просто так, для себя, — Скарлатти, Баха, Вивальди, Шопена или Кола Портера. Он мог сыграть в своей аранжировке „Танец огня“ Мануэля де Фальи, или латиноамериканские песенки — это был универсальный пианист. Такова была прелюдия к моему музыкальному образованию, фортепиано моего отца. Я его слышал каждый день, всю жизнь от ноля до двадцати лет. И это сыграло важную роль.»[4]

C 1947 года обучался живописи в Academie Monmartre, где познакомился со своей первой женой, происходившей, как и он, из русской эмигрантской семьи, художницей Елизаветой Левицкой. Одним из его педагогов был Фернан Леже. Впоследствии Гинзбург оставил живопись и даже уничтожил большую часть своих картин. После прохождения военной службы работал преподавателем в детском приюте; его жена называет его «врождённым педагогом». До начала артистической карьеры зарабатывал на жизнь также игрой на фортепиано и гитаре в кабаре. «Пианист в баре — это лучшая школа. Мой репертуар простирался от Лео Ферре до Шарля Азнавура, включая Гершвина, Кола Портера, Ирвинга Берлина или Мулуджи».[5]

Первый брак (3 ноября 1951—1957) — с художницей Елизаветой Левицкой (род. 5 марта 1926). Элиза Левицкая происходила из семьи русских эмигрантов, из дворянского рода Левицких. В годы замужества носила фамилию Гинзбург. Художница, живописец. В 1940—1950-е годы работала литературным секретарём поэта G. Hughet; несколько месяцев сотрудничала с художником Сальвадором Дали. Также работала фотомоделью для модного дома «Laure Belin» (Lingerie). Автор книги воспоминаний о Гинзбурге[6] Элизе Левицкой посвящена известная песня «Элиза».[7]

В конце 1950-х гг. Люсьен Гинзбург немного изменяет написание своей фамилии, Ginsburg на Gainsbourg, берёт псевдоним — Сергей, Серж — он был взят музыкантом из привязанности к таланту русского пианиста Сергея Рахманинова. Близкие и родственники по прежнему звали его Лулу.

Елизавета Левицкая указывает на сильное влияние на Генсбура личности художника Сальвадора Дали[8].

Второй брак (7 января 1964 — февраль 1966) — с Франсуаз-Антуанетт Панкрацци (род. 28 августа 1931). Иногда в прессе Панкрацци называют «княгиня Голицына»: потому что в первом браке она была замужем за Георгием Владимировичем Голицыным (1916—1992). Дети Гинзбурга от брака с Ф. А. Панкрацци:

  • дочь Наталья Люсьеновна Гинзбург (род. 7 августа 1964);
  • сын Павел Люсьенович Гинзбург (род. 1968).

В 1967 г. в прессе широко обсуждался роман Генсбура с Брижитт Бардо, длившийся несколько месяцев (с октября 1967 когда он записал с Брижитт Бардо песню «Бонни и Клайд» (Bonnie And Clyde), однако по просьбе актрисы не стал её выпускать (она вышла лишь в 1986 г.)

Третий, гражданский брак (1969—1980) — с актрисой и певицей Джейн Биркин. Дочь от этого брака:

Биркин и Генсбур моментально стали самой модной парой Франции; в 1969 году они выпускают свой совместный сингл Je t’aime… moi non plus («Я тебя люблю… Я тебя тоже нет»), в финале которого Биркин начинала стонать, а затем имитировала оргазм. Сингл стал самой продаваемой песней года во Франции (более миллиона копий в первые недели продаж) и ураганным хитом во всех странах Европы. Это произошло несмотря на запрет исполнения песни в радиоэфире целого ряда государств, а также на официальное заявление Папы римского с осуждением композиции. Так или иначе, песня стала визитной карточкой скандальной пары.

Четвёртый, гражданский брак (1980—1991) — с моделью, певицей и актрисой Каролин фон Паулюс (род. 8 октября 1959), происходившей из знаменитой немецкой семьи: её дедом был генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс (1890—1957); бабушка, Елена Константиновна Розетти-Солеску (1889—1949), была ближайшим другом королевы Елизаветы Румынской. В 1943 году Ф. Паулюс после Сталинградской битвы был взят в плен, а его семья в Германии была арестована, заключена в Бухенвальд и затем в Дахау. Елена Паулюс умерла после освобождения из лагеря, пребывание в котором подорвало о её здоровье: была признана жертвой нацизма. Сценический псевдоним Кароли фон Паулюс — «Бамбу». Сын от этого брака:

Будучи разносторонне одарённым — художник, поэт, певец, композитор, актёр, режиссёр, он и в жизни использовал элементы театральности, прославившись мастером эпатажа (откровенные тексты песен и неожиданные поступки); появление Генсбура на телевидении нередко вызывало скандал (в одной из телепередач он сжёг банкноту в 500 франков, протестуя против высоких налогов, и т. п.)

Серж Генсбур умер от сердечного приступа 2 марта 1991 года.

Похоронен на парижском кладбище Монпарнас в одной могиле со своими родителями.

Творчество

Писать песни и петь Генсбур начал под сильным воздействием творчества Бориса Виана. Карьеру исполнителя он начал сравнительно поздно (первый альбом, Du chant a la une !, появился в 1958 г.). Необычная внешность и оригинальная манера пения, а также провокационная тематика ряда песен (неприкрытый цинизм, эпикурейство, женоненавистничество) не способствовали быстрой популярности у аудитории, однако со временем Генсбур научился нравиться публике, оставаясь при этом самим собой.

В своем творчестве Генсбур постоянно экспериментировал и использовал новые стили: начав с классического французского шансона и джаза, он в течение жизни обращался к коммерческой поп-музыке, рок-н-роллу, регги (записав в 1979 г. вызвавшую скандал среди консервативной аудитории регги-версию «Марсельезы»), фанку, новой волне и рэпу (в 1980-е гг.). Сын профессионального музыканта, воспитанный на классике, Генсбур также часто использовал в своем творчестве темы знаменитых композиторов прошлого — Брамса, Шопена, Грига.

В середине 1960-х гг. он пишет коммерчески успешные песни и зарабатывает на них приличное состояние (в том числе создаёт песни для нескольких франкоязычных исполнителей, выступавших в разные годы на конкурсе «Евровидение»).

Песни для других исполнителей

В течение почти пятнадцати лет (19651979) Генсбур не выступает с концертами и пишет песни для других исполнителей (продолжая параллельно выпускать собственные альбомы). Песни для других он пишет до конца своих дней (вплоть до 1990 г.); среди исполнявших его песни десятки имен, в том числе Джейн Биркин, Брижит Бардо, Катрин Денёв, Изабель Аджани, Ванесса Паради, Жюльетт Греко, Далида, Франс Галль, Франсуаза Арди, Анна Карина, Минуш Барелли, Мирей Дарк, Мишель Мерсье, Режин и другие.

Концептуальные альбомы 1970-х гг.

Генсбур первым во Франции начал выпускать так называемые концептуальные альбомы, мода на которые появилась в англоязычной музыке второй половины 1960-х гг. (концептуальный альбом объединяет песни, тематически или сюжетно связанные между собой).

Так, Histoire de Melody Nelson (1971) рассказывает о трагической любви зрелого мужчины к пятнадцатилетней девочке, которая погибает в авиакатастрофе.

Rock around the Bunker (1975) — блистательная и едкая сатира на гитлеровскую Германию (во время оккупации Генсбуру и его семье пришлось скрываться от преследований нацистов). Специфический юмор этого альбома вновь шокировал публику: до этого о преступлениях нацизма не было принято говорить в подобном тоне.

Главный герой альбома L'homme à tête de chou (1976), признанного критиками вершиной творчества Генсбура, убивает свою легкомысленную возлюбленную, доводящую его до разорения, и в конце концов попадает в сумасшедший дом.

Позднее творчество

На рубеже 1970-80-х Генсбур работает с музыкантами из групп [en.wikipedia.org/wiki/Peter_Tosh Питера Тоша] и Боба Марли, выпустив два альбома в стиле регги.

В 1979 году он после многолетнего перерыва возвращается на сцену и пользуется успехом у тинейджеров. Ещё в течение почти десяти лет он активно занимается концертной деятельностью.

В 1980-е гг. он записывает два альбома — Love on the Beat (1984) и You're Under Arrest (1987). В них звучат мрачные мотивы — темой песен становятся насилие, наркотики, смерть. Постепенно Генсбур отказывается от традиционной манеры пения, предпочитая начитывать свои тексты под музыку.

Последняя песня на последнем альбоме Генсбура, Mon légionnaire — великолепная перепевка шлягера 1930-х гг., ставшего известным в исполнении Эдит Пиаф.

Ещё при жизни певца, в 1989 году, почти все его песни выходят в коллекционном собрании на CD (сам Генсбур иронически назовет этот бокс-сет «своим саркофагом»). Не издававшиеся при жизни Генсбура песни (в том числе концертные записи) продолжают активно выходить в наши дни.

Будучи талантливым версификатором и экспериментатором в области стиха, Генсбур не считал себя поэтом и неоднократно открещивался от подобных утверждений. Тем не менее его песни изобилуют неожиданными и изысканными рифмами, виртуозными каламбурами. В текстах Генсбур активно пользовался английскими словами, грамматикализованными на французский лад (так называемый стиль franglais, «франглийский»), подчеркивая свою ориентированность на поп-культуру. Генсбур оказал на французскую песню огромное влияние, избавив этот жанр от многих «старомодных» поэтических и музыкальных условностей.

Генсбур также известен как автор романа «Евгений Соколов» (1980).

Работа в кино

С начала 1960-х Генсбур постоянно пишет музыку к французским фильмам (он автор более 40 саундтреков). Как актёр снялся за 30 лет в 44 фильмах, в том числе в картинах «Слоган», «Стриптиз» «Босс», «Анна», «Марихуана» (к которым написал музыку) и др. Как режиссёр снял четыре фильма (не считая видеоклипов и рекламных роликов): «Je t’aime… moi non plus» («Я тебя люблю… Я тебя тоже нет») (1976), «Equateur» («Экватор») (1983), «Charlotte for ever» («Шарлотта навсегда») (1986, с участием своей дочери Шарлотты Генсбур) и «Stan the Flasher» («Стэн-эксгибиционист») (1990).

В 1994 году во Франции вышел фильм Жана Беккера «Элиза» (с участием Ванессы Паради и Жерара Депардьё), вдохновлённый одноимённой песней Генсбура и посвящённый ему.

В 2010 году на экраны вышла картина Жоанна Сфара «Генсбур. Любовь хулигана» (фр. Gainsbourg, vie héroïque — дословно «Генсбур, героическая жизнь»), представляющая собой романтизированную биографию Генсбура с элементами вымысла. За роль Генсбура актёр Эрик Эльмонино был удостоен главной кинопремии Франции «Сезар» в номинации «лучшая мужская роль». В русском прокате главного героя озвучил Сергей Шнуров.

Смерть и похороны

Генсбур скончался 2 марта 1991 году за рабочим столом в своей квартире на Рю де Верней в результате пятого инфаркта. Он похоронен вместе со своими родителями на кладбище Монпарнас в Париже. Его могила является одной из самых посещаемых наряду с могилами Жана-Поля Сартра, Симоны де Бовуар и Шарля Бодлера. Стихотворение последнего Le serpent qui danse (Танцующая змея) Генсбур положил на музыку в 1962 году.

На похоронах Сержа Генсбура 7 марта 1991 года помимо его родных присутствовали Катрин Денев, Изабель Аджани, Франсуаза Арди, Патрис Шеро, Эдди Митчелл, Рено, Джонни Холлидей, политики Жак Ланг и Катрин Таска, а также бригада поваров и работников ресторана L’Espérance, который он часто посещал в свои последние дни. Президент Франции Франсуа Миттеран в надгробной речи сказал: «Он был нашим Бодлером, нашим Аполлинером… Он возвел песню в ранг искусства». Катрин Денев прочитала над могилой Генсбура его стихотворение Fuir le bonheur de peur qu’il ne se sauve (Бежать от счастья).

Бежать от счастья, пока оно само не убежало
Пока лазурь небес не обратилась свинцом
Подумать или перейти к иному,
лучше

Бежать от счастья, пока оно само не убежало
Сказать себе, что над радугой
Выше, сияет лучезарное
солнце

Верить в богов,
даже когда все кажется таким отвратительным,
Что сердце проходит через круги ада

Бежать от счастья, пока оно само не убежало
Как мышка в уголке алькова

Фильмография

Актёр

Режиссёр

Сценарист

Композитор

Дискография

Трибьюты

Видеография (певец)

  • 1994: De Serge Gainsbourg à Gainsbarre
  • 2005: D’autres nouvelles des étoiles (2 DVD)

Наиболее известные песни

  • «Aux armes et caetera»
  • «Baby Pop»
  • «Bloody Jack»
  • «Bonnie and Clyde»
  • «Comic Strip»
  • «Couleur Café»
  • «Elaeudanla Teiteia»
  • «Ford Mustang»
  • «Hold Up»
  • «Initials B.B.»
  • «Je t’aime… moi non plus»
  • «L’ami Caouette»
  • «La Gadoue»
  • «La Javanaise»
  • «La Chanson De Prevert»
  • «Lemon Incest»
  • «Le Poinçonneur des Lilas»
  • «Les Sucettes»
  • «Lola Rastaquouere»
  • «Love on the Beat»
  • «New York U.S.A.»
  • «Poupée de cire, poupée de son»
  • «Qui est IN, qui est OUT»
  • «Requiem pour un c…»
  • «Sea, Sex and Sun»

Библиография

  1. Серж Генсбур. «Евгений Соколов» / Serge Gainsbourg. «Evguénie Sokolov» (параболическая сказка). Перевод Евгения Пашанова. Армяно-еврейский вестник «Ной» 1996, главный редактор Вардван Варджапетян (тираж 999 экз.) — Первое издание Сержа Генсбура на русском языке в переводе его русскоязычного биографа Евгения Пашанова (см. фрагмент Послесловия В. Варджапетяна к данному переводу Сержа Генсбура — muscadomestica.narod.ru/fan.html)
  2. Серж Гензбур. Интервью. Санкт-Петербург, Издательский дом «Азбука-классика», 2007. 320 стр. (Серия «Арт-хаус») — Прекрасно изданный сборник интервью с Сержем Генсбуром, в том числе от Бруно Байона. Переводчики: Валерий Кислов, Галина Соловьева, Анастасия Петрова.
  3. Серж Генсбур. «Евгений Соколов» / Serge Gainsbourg. «Evguénie Sokolov» (сказка-притча). Предисловие Джейн Биркин. Перевод Натальи Чесноковой. Издательство Ad Marginem, 2011
  4. Евгений Пашанов. «Серж Генсбур: Феномен века». Издательство Musca Domestica, Москва — Берлин 2014 (книга о Серже Генсбуре на русском языке, содержащая его подробную биографию, а также множество дополнительных материалов и иллюстраций) — см. сайт книги: [epashanov.wix.com/gainsbourg]

Фильмы о Серже Генсбуре

Напишите отзыв о статье "Серж Генсбур"

Примечания

  1. Одна из жён Гинзбурга, актриса Джейн Биркин, приезжала в Феодосию в середине 2000-х годов с целью посещения памятных мест, связанных с семьёй мужа. В настоящее время город Феодосия рассматривает предложение о размещении памятной мемориальной доски на доме, где проживала семья Гинзбургов.
  2. 1 2 [www.rfgenealogie.com/s-informer/infos/celebrites/les-origines-familiales-de-gainsbourg Les origines familiales de Gainsbourg] (фр.)
  3. Жаклин Гинзбург (р. 1926) до сих пор живёт в отцовской квартире на авеню Бюжо в Париже.
  4. Серж Генсбур. Интервью. СПб. 2007. С. 157.
  5. Серж Генсбур. Интервью. СПб. 2007. С. 163.
  6. Lise Levitzki. Lise et Lulu. — Paris: First Editions, 2010.
  7. hpttp://www.dailymotion.com/video/xczmea_on-est-pas-couche-derniere-partie-l_webcam
  8. [www.moicani.fr/article-sortie-de-lise-et-lulu-le-livre-de-lise-levitzky-premiere-epouse-de-serge-gainsbourg-48538574.html Sortie de «Lise et Lulu» le livre de Lise Lévitzky première épouse de Serge Gainsbourg — Moïcani — L’Odéonie]
  9. www.closermag.fr/Biographies/Gainsbourg-Serge Краткая биография Сержа Генсбура.

Ссылки

  • Serge Gainsbourg (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • Tout sur Gainsbourg / Все о Генсбуре. www.gainsbourg.net
  • [forum.frenchmusicals.ru/viewforum.php?f=53/ Русскоязычный форум о Серже Генсбуре]
  • [www.eggparm.com/gainsbourg/gainsbourg.html A discussion of lyrics and themes in English]
  • [community.livejournal.com/gainsbourg_ru/ Pastis 102* Окологенсбуровское сообщество]
  • [muscadomestica.narod.ru/fan.html Евгений Пашанов «Gainsbourg по-русски» — в рамках Гуманитарного проекта Евгения Пашанова]
  • [www.netslova.ru/gainsbourg/ Серж Генсбур] в «Сетевой Словесности»
  • Gainsbarre.com — La totale Gainsbourg sur le web. gainsbarre.typepad.com

Отрывок, характеризующий Серж Генсбур

Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!