Гиппиус, Алексей Алексеевич

Алексей Алексеевич Гиппиус
Алексей Гиппиус
Дата рождения:	15 декабря 1963(1963-12-15) (60 лет)
Место рождения:	Москва
Страна:	Россия Россия
Научная сфера:	лингвистика, текстология
Место работы:	Институт славяноведения РАН, Высшая школа экономики
Учёная степень:	доктор филологических наук (2006)
Учёное звание:	профессор, член-корреспондент РАН
Альма-матер:	Московский государственный университет
Известен как:	исследователь древнерусского летописания, берестяных грамот

Алексéй Алексéевич Ги́ппиус (15 декабря 1963, Москва) — российский лингвист и текстолог, доктор филологических наук (2006), член-корреспондент РАН (2011).

Биография

Окончил в 1985 году отделение русского языка и литературы филологического факультета МГУ, а в 1988 — аспирантуру по кафедре русского языка (научный руководитель - Б.А. Успенский).

В 1996 году защитил кандидатскую диссертацию «Лингво-текстологическое исследование Синодального списка Новгородской первой летописи».

Преподаватель кафедры русского языка филологического факультета МГУ (1988-1993). Сотрудник отдела типологии и сравнительного языкознания Института славяноведения РАН (с 1993). С 2006 года по совместительству — сотрудник Института высших гуманитарных исследований РГГУ.

В 2006 году защитил докторскую диссертацию «История и структура древнерусского текста (XI–XIV в.): Комплексный анализ и реконструкция». Стипендиат Фонда Александра фон Гумбольдта (2000–2001).

С 2011 года профессор факультета филологии Высшей школы экономики, продолжает также работу в Институте славяноведения.

Научные достижения

Специалист в области древнерусского языка и культуры Древней Руси, текстологии древнерусской литературы. Гиппиус активно применяет лингвистические методы при установлении истории создания текста и выявлении в нём различных следов правок, компиляций и наслоений . Автор работ по текстологии Повести временных лет, Новгородской первой летописи, сочинений Владимира Мономаха.

Исследователь берестяных грамот, соавтор публикации академического издания «Новгородские грамоты на бересте». Предложил идентификацию ряда исторических персонажей, первым провёл исследование коммуникативной структуры древнерусской берестяной переписки. Один из создателей сайта [gramoty.ru/ gramoty.ru]

Также известен, как автор исследований по древнерусской эпиграфике. Часть работ написана в соавторстве с С.М. Михеевым, Ю.А. Артамоновым, И.В. Зайцевым.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-407.ln-ru Профиль Алексея Алексеевича Гиппиуса] на официальном сайте РАН
• [www.inslav.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=632:2011-04-07-23-37-09&catid=12:2009-08-05-10-49-56&Itemid=22 Страница] на сайте Института славяноведения РАН
• [www.hse.ru/org/persons/34257871 Страница] на сайте НИУ ВШЭ
• [www.rsuh.ru/who_is_who/detail.php?ID=4499 Страница] на сайте РГГУ
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=5F66FC3A-F364-3E55-B42E-1873004E83C0 Историческая справка] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Гиппиус, Алексей Алексеевич

Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.