Гиппоник (стратег)

Гиппоник
др.-греч. Ἱππόνικος
Дата рождения:	после 479 до н. э.
Место рождения:	Алопека (Аттика)
Дата смерти:	около 422 до н. э.
Отец:	Каллий Богатый
Мать:	Эльпиника
Дети:	Каллий Богатый Гиппарета

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Гиппоник (др.-греч. Ἱππόνικος) — афинский политик и военачальник V века до н. э.

Сын Каллия Богатого из рода Кериков и Эльпиники, член так называемой семьи «Каллиев», или «Каллиев-Гиппоников». В просопографической и генеалогической литературе для удобства часто именуется Гиппоником III или Гиппоником II.

Родился, вероятно, в начале 470-х годов до н. э..

Унаследовал от отца жреческую должность дадуха (факелоносца) в элевсинском культе Деметры и, как и Каллий, считался богатейшим из афинян, а, возможно, и из всех греков. По сообщению Ксенофонта, он сдавал внаем 600 рабов для Лаврийских серебряных рудников, и получал на этом мину в день.

По словам Андокида, бизнес Гиппоника включал также трапедзу — меняльную и кредитную контору. При этом, по городу ходил упорный слух «о том, что Гиппоник кормит в своем доме злого духа», который постепенно разоряет его дело. По мнению Андокида, этим «злым духом» был беспутный сын Гиппоника Каллий Богатый, впоследствии довершивший разорение семьи, финансовые проблемы у которой начались, как это следует из слов самого же Андокида, еще при его отце.

В 426 до н. э. Гиппоник в должности стратега вместе с Евримедонтом командовал афинским войском, направленным на помощь десанту Никия, высадившемуся в Беотии. Соединенными силами афиняне разбили беотийцев в сражении при Танагре.

Предположительно, первым браком был женат на дочери Мегакла Алкмеонида, от которой имел сына Каллия. В 450-х годах до н. э. развелся с женой, которая вышла вторым браком за своего двоюродного брата Перикла. Сам Гиппоник, вероятно, также женился вторично; дочерью от нового брака была Гиппарета.

Согласно одному из анекдотов, приведенных Плутархом, юный Алкивиад на спор без всякого повода ударил Гиппоника, а когда об этой выходке стало известно, и граждане начали высказывать своё возмущение, явился к оскорбленному с повинной, готовясь вынести заслуженные побои. Гиппоник его простил, и впоследствии выдал за Алкивиада свою дочь Гиппарету, за которой дал крупное приданое в 10 талантов.

Как его отец и дед, Гиппоник подвергался нападкам недоброжелателей, завидовавших его состоянию, а также был объектом насмешек комических поэтов Эвполида и Кратина, насмехавшегося над его красным лицом. Эсхин Сократик, главным предметом издевательств которого был сын Гиппоника Каллий Богатый, все же не прошел и мимо него самого, назвав его в диалоге «Аспасия» дураком, а заодно обозвав всех ионийских женщин развратницами и проститутками.

По мнению Афинея, умер Гиппоник незадолго до 422/421 до н. э.

Литература

• Маринович Л. П. Гражданин на празднике Великих Дионисий и полисная идеология // Человек и общество в античном мире. — М.: Наука, 1998. — ISBN 5-02-009559-1.
• Swoboda E. Hipponikos 3 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Band VIII, 2. — Stuttgart: Alfred Druckenmüller, 1913.
• Swoboda E. Kallias 3 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Band X, 2. — Stuttgart: Alfred Druckenmüller, 1919.
• Суриков И. Е. [ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1403439442 Перикл и Алкмеониды] // ВДИ, № 4. — 1997.

Отрывок, характеризующий Гиппоник (стратег)

Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»