Гиренков, Георгий Леонтьевич

Георгий Леонтьевич Гиренков
Дата рождения	6 июня 1830(1830-06-06)
Дата смерти	1 июня 1894(1894-06-01) (63 года)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота, военно-суденное ведомство
Годы службы	1849—1894
Звание	генерал от инфантерии
Часть	лейб-гвардии Финляндский полк
Командовал	Виленский военно-окружной суд
Награды и премии	Орден Святого Станислава 3-й ст. (1857), Орден Святой Анны 3-й ст. (1863), Орден Святого Станислава 2-й ст. (1867), Орден Святой Анны 2-й ст. (1870), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1880), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1884), Орден Святой Анны 1-й ст. (1891)

Георгий Леонтьевич Гиренков (1830 — 1894) — военный юрист, член Главного военного суда, генерал от инфантерии.

Биография

Гиренков родился 6 июня 1830 года в дворянской семье. Окончив 2-й кадетский корпус, 26 мая 1849 года выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк и в том же году в ходе Венгерской кампании принял участие в походе гвардии к западной границе (в боевых действиях полк не участвовал). Продолжая службу в полку, был произведён в подпоручики (6 декабря 1850 года), поручики (25 июня 1854 года), штабс-капитаны (23 апреля 1861 года) и капитаны (30 августа 1864 года), во время Крымской войны 1853 — 1856 годов находился в частях, предназначенных для охраны побережья Балтийского моря, участвовал и подавлении восстания в Польше в 1863 — 1864 годах, два года командовал ротой.

В 1867 году в ходе реформирования военно-судебной системы были образованы первые военно-окружные суды. Места председателей и членов судов замещались строевыми офицерами, так как профессиональных военных юристов до этого времени не было. Капитан гвардии Гиренков был переименован в подполковники (1 августа 1867 года), менее чем через три месяца произведён в полковники (23 октября) и получил назначение военным судьёй в Московский военно-окружной суд. Два года спустя он был переведён на должность военного судьи во вновь открытый (23 октября 1869 года) Киевский военно-окружной суд.

В Киевском военно-окружном суде Гиренков прослужил более 13 лет, получив 1 января 1878 года чин генерал-майора. 28 апреля 1883 года Гиренков стал председателем Виленского военно-окружного суда и занимал этот пост до 30 октября 1889 года, когда, уже в чине генерал-лейтенанта (с 30 августа 1888 года), был назначен одним из пяти постоянных членов Главного военного суда. Членом Главного военного суда Гиренков оставался до 14 мая 1894 года, когда по болезни был уволен от службы с производством в генералы от инфантерии, с мундиром и пенсией.

Отставку Гиренков пережил только на две недели: 1 июня 1894 года он скончался в Санкт-Петербурге.

Семья

Георгий Леонтьевич и Лидия Александровна (ум. 1916) Гиренковы имели четырёх детей; один из их сыновей, Георгий, участвовал в Первой мировой войне в чине полковника лейб-гвардии Егерского полка, другой, Евгений, был офицером армейской кавалерии.

Его старший брат Александр Леонтьевич Гиренков также находился на военной службе, участвовал в боевых действиях на Кавказе, в чине полковника являлся начальником Кюринского округа Дагестанской области.

Награды

Гиренков имел знак отличия за XL лет беспорочной службы (1890 год) и был награждён следующими орденами:

• Орден Святого Станислава 3-й степени (1857 год)
• Орден Святой Анны 3-й степени (1863 год)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1867 год)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1870 год; Императорская корона к этому ордену пожалована в 1873 году)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1880 год)
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1884 год)
• Орден Святой Анны 1-й степени (30 августа 1891 года)

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Т. 1. А — К. — М., 2009. — С. 3512. — ISBN 978-5-9524-4166-8
• Адрес-календарь. Общий штат Российской империи. 1850. Ч. 1. — СПб., 1850. — С. 45.
• Список полковникам по старшинству. Исправлено по 1 января 1868 года. — СПб., 1868. — С. 447, 646.
• Список полковникам по старшинству. Исправлено по 1 ноября 1873 года. — СПб., 1873. — С. 151, 305.
• Список генералам по старшинству. Составлен по 1 января 1894 года. — СПб., 1894. — С. 264.

Отрывок, характеризующий Гиренков, Георгий Леонтьевич

– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.