Гир, Уилл

Уилл Гир
Will Geer
С Эллен Корби в сериале «Уолтоны» (1974).
Имя при рождении:	Уильям Огх Гхэр
Дата рождения:	9 марта 1902(1902-03-09)
Место рождения:	Фрэнкфорт, Индиана, США
Дата смерти:	22 апреля 1978(1978-04-22) (76 лет)
Место смерти:	Лос-Анджелес, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актёр
Карьера:	1932—1978
Награды:	«Эмми» (1975)

Уилл Гир (англ. Will Geer; имя при рождении — Уильям О Гир (англ. William Aughe Ghere); 9 марта 1902 — 22 апреля 1978) — американский актёр театра, кино и телевидения и общественный деятель. В Америке наиболее известен по роли дедушки Уолтона в многосерийной драме «Уолтоны», в России — по роли дедушки в советско-американской сказке «Синяя птица» (1976).

Личная жизнь

Гир родился во Фрэнкфорте, штат Индиана, в семье учительницы Кэтрин (урождённой О) и А. Роя Гиров. Мать была учительницей, отец — почтовым работником. В детстве большое влияние на него оказал дед, который научил Уилла ботаническим названиям растений, распространённх в США. Гир увлёкся ботаникой, получив по ней степень магистра в Чикагском университете. В там же он вступил в братство Lambda Chi Alpha.

Свою актёрскую карьеру он начинал с выступлений в палатках и на речных судах. Он был рассказчиком в нескольких левоориентированных документальных фильмов, в том числе и ленты Шелдона Дика Мужчины и пыль, рассказывающей о силикозе у шахтёров.

Гир был любовником гей-активиста Гарри Хея. Они познакомились в 1934 году в театре Tony Pastor Theatre, где Гир работал актёром. Хей и Гир принимали участие в молочной забастовке в Лос-Анджелесе и поддержали Всеобщую забастовку в Сан-Франциско, ставшей примером для рабочих в борьбе за права.

Начало карьеры

Гир дебютировал на Бродвее в 1928 году ролью Пистоля в постановке «Виндзорских насмешниц». Также он сыграл мистера Мистера в «Колыбель будет качаться», Кэнди в театральной версии повести Джона Стейнбека «О мышах и людях» и в других спектаклях и ревю. С 1948 по 1951 годы снялся более чем десяти фильмах, в том числе в лентах «Винчестер 73», «Сломанная стрела» (оба — 1950), «Череп и кости» и «Блестящая победа» (оба — 1951).

Гир вступил в Коммунистическую партию США в 1934 году. Он также повлиял на вступление в компартию Гарри Хея. Гир был читателем издававшейся на западном побережье коммунистической газеты People’s World.

В 1930-х Уилл Гир вместе с фолк-музыкантами, среди которых были Вуди Гатри и Бёрлом Айвзом, гастролировал по правительственным лагерям для рабочих. Он познакомил Вуди Гатри и Пита Сигера. В 1956 году Гир и Гатри выпустили альбом Bound for Glory: Songs and Stories of Woody Guthrie, в котором Гарри Хей описывает деятельность Гира и рассказал об их совместной деятельности в организации забастовок.

С начала 1930-х до середины 1940-х годов жил летом в Pine Brook Country Club, где обучался актёрскому мастерству у Гарольда Клёрмана, Шерил Кроуфорд и Ли Страсберга.

Чёрный список Голливуда

В 1951 за отказ от дачи показаний Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Гир был включён в Чёрный список Голливуда. В том же году он вместе с женой Хертой Уэр основал театр Theatricum Botanicum в Топанге, Калифорния. В его рамках он совместил актёрскую карьеру и ботанику, выращивая в театральном саду те растения, которые упоминались в произведениях Шекспира.

Поздние годы

В конце 1950-х и начале 1960-х годов он сыграл несколько сезонов на Американском Шекспировском Фестивале в Стратфорде, штат Коннектикут, посадив там второй «Шекспировский сад». Также он иногда выступал на Бродвее. В 1964 году он был номинирован на премию «Тони» за лучшую мужскую роль в мюзикле «110 в тени». Снимался в небольших ролях в фильме «Бандольеро» (1968) и ситкоме «Моя жена меня приворожила» (1972). В 1972 году он сыграл Медвежьего Когтя в вестерне Сидни Поллака «Иеремия Джонсон». Тогда же получил роль главы семейства Зебулона Уолтона в телесаге «Уолтоны», приняв эту работу от Эдгара Бергена, исполнившего эту роль в пилотной серии. За игру в этом сериале он дважды номинировался на «Золотой глобус», а также в 1975 году выиграл премию «Эмми».

Гир занимался садом в загородном доме, называемом Гир-Гор сад, в городе Николс, штат Коннектикут. Он часто участвовал в праздновании Дня независимости США, появляясь в соломенной шляпе или чёрном цилиндре, но всегда надевал джинсовый комбинезон с одной подтяжкой.

Его бывшая жена, актриса Херта Уэр, наиболее известна по роли героя Джека Гилфорда в фильме «Кокон» (1985). Хотя они и развелись, Гир сохранял с ней дружеские отношения вплоть до своей смерти. У них родилось трое детей: Кейт Гир, Тед Гир и актриса Эллен Гир. Также он воспитал дочь Уэр от предыдущего брака, будущую актрису Мелору Маршалл.

Уилл Гир скончался 22 апреля 1978 года от дыхательной недостаточности в возрасте 76 лет. Незадолго до этого он закончил съёмки в шестом сезоне «Уолтонов», в котором, зная о его болезни, сценаристы прописали сюжетный ход с кончиной его персонажа. Гир был кремирован, а его прах похоронен в «Шекспировском саду» театра Botanicum Theatricum в Топанге, штат Калифорния.

Дискография

• Folkways: The Original Vision (2005) Smithsonian Folkways
• Ecology Won: Readings by Will Geer and Ellen Geer (1978) Folkways Records
• Woody’s Story: As Told by Will Geer and Sung by Dick Wingfield (1976) Folkways Records
• American History in Ballad and Song, Vol.2 (1962) Folkways Records
• Mark Twain: Readings from the Stories and from «Huckleberry Finn» (1961) Folkways Records
• Hootenanny at Carnegie Hall (1960) Folkways Records
• Bound for Glory: Songs and Stories of Woody Guthrie (1956) Folkways Records

Ссылки

• [www.folkways.si.edu/searchresults.aspx?sPhrase=will%20geer&sType='phrase' Дикография Уилла Гира]
• Уилл Гир (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=41913 Уилл Гир] (англ.) на сайте Internet Broadway Database
• [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=2569 Уилл Гир] (англ.) на сайте Find a Grave

Отрывок, характеризующий Гир, Уилл

– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.