Гладкий, Алексей Петрович

Алексей Петрович Гладкий
Дата рождения	1912(1912)
Дата смерти	1970(1970)
Награды и премии

Алексей Петрович Гладкий (1912 год, с. Богуслав, Екатеринославская губерния, Российская империя — 1970 год, г. Москва) — генерал-майор, сотрудник военной разведки, военный педагог.

Биография

Родился в 1912 году в крестьянской семье, украинец. Окончил школу-семилетку, курс команды одногодичников (1933—1934), училище зенитной артиллерии (1934—1937), 2-й факультет Высшей специальной школы Генштаба Красной армии (1940—1942). Командир взвода, батареи, начальник штаба артиллерийского полка, артиллерийского дивизиона, командир батареи 192-го зенитного артиллерийского полка (1937—1940). Член ВКП(б) с 1939 года. В Красной Армии с декабря 1933 года призван Павлоградским РВК Днепропетровской области. Участник Финской кампании с 30 ноября 1939 года по 14 марта 1940 года. Участник Отечественной войны с мая 1942 года по май 1944 года на Юго-Западном, 3-м Украинском фронте, с мая 1944 года по январь 1945 года на 1-м Белорусском фронте. С октября 1943 года гвардии майор Гладкий Алексей Петрович назначается начальником разведывательного отдела штаба 8-й гвардейской армии. Отличился в период проведения операций в районе Н-Николаевка на р. Ингулец и р. Южный Буг. Здесь разведывательный отдел под руководством гвардии подполковника Гладкий А.П. своевременно вскрыл группировку войск и систему обороны противника. В период уничтожения Никопольской группировки врага разведчики установили группировку немцев, пути и рубежи отхода, на которых враг пытался задержать наше наступление, а также подход резервов (9 танковой дивизии в район Чилиринская и 24 танковой дивизии в район Б. Костромка). В ходе уничтожения Херсонской группировки разведчиками была своевременно вскрыта подготовка противником к прорыву из окружения наших войск.

из воспоминаний.... В освобождении города участвовал богуславец, генерал-майор А. П. Гладкий. Вот что рассказывал Алексей Петрович: "Войска 3-го Украинского фронта шли в наступление, освобождая левобережья Днепропетровской области. Фронтовой разведывательное подразделение действовал в направлении Петропавловка - Дмитриевна - Богуслав-Павлоград. Разведке стало известно, что немцы, отступая, уничтожают деревни и уже начали курить Богуслав - мою малую Родину..." На совещании у командира дивизии было разрешено Гладкому (а он был начальником разведки 3-го Украинского фронта) ночной атакой сбить немцев с высот между Дмитриевной и Богуслава, захватить Богуслав, и не дать немцам его разрушить. Где-то в 24 часа полк, который действовал в направлении Богуслава, открыл огонь, а в это время механизированная рота разведки под командованием самого Гладкого отправилась вперед. Полк огнём привлекал внимание немцев, и, когда те обнаружили движение советского подразделения в середине своей обороны, было уже поздно обороняться. Так подразделение Гладкого прорвался в тыл и в Богуславе встретил огнём отступающих немцев. Немцы, вместо прямого отступления, по дороге на Павлоград вынуждены были повернуть на север, по бездорожью распыляя силы. На утро следующего дня один из полков вступил в Богуслав. Также и в дальнейшем разведчики армии умело добывали сведения о противнике до самого Берлина. В послевоенные годы гвардии полковник Гладкий А.П. командовал 172-м гвардейским мотострелковым полком 59-й гвардейской стрелковой дивизии (1946-1950). Продолжал службу в Главном Разведывательном Управлении, работал начальником Факультета Западных языков и Специального факультета Военного института иностранных языков.  Примечание: 8-я гвардейская армия была сформирована 5 мая 1943 г. (директива Ставки ВГК от 16 апреля 1943 г.) путём преобразования 62-й армии на Юго-Западном фронте 2-го формирования. В неё вошли 28-й и 29-й гвардейские стрелковые корпуса. Войска армии занимали оборону по правому берегу р. Северский Донец севернее Славянска, в июле участвовали в Изюм-Барвенковской наступательной операции, а в августе-сентябре в Донбасской стратегической наступательной операции. Развивая наступление к Днепру, соединения армии во взаимодействии с другими войсками Юго-Западного фронта освободили г. Запорожье (14 октября), форсировали Днепр южнее Днепропетровска и овладели плацдармом на его правом берегу. К этому времени в составе армии находились 28, 29 и 4-й гвардейские стрелковые корпуса. 20 октября включена в состав 3-го Украинского фронта. В ноябре её войска вели наступление на криворожском направлении, затем занимали оборону севернее Никополя. Зимой и весной 1944 г. армия участвовала в разгроме противника на Правобережной Украине, наступала на направлении главного удара фронта в Никопольско-Криворожской, Березнеговато-Снигиревской и Одесской операциях. 10 апреля войска армии во взаимодействии с соединениями 5-й ударной, 6-й армиями и конно-механизированной группой освободили Одессу и вышли к Днестровскому лиману. 8 июля армия выведена в резерв Ставки ВГК. 15 июня включена в состав 1-го Белорусского фронта 2-го формирования и выдвинута на ковельское направление. В июле-августе 1944 г. соединения армии в ходе Люблин-Брестской операции форсировали Западный Буг и участвовали в освобождении Люблина (24 июля), затем форсировали Вислу южнее Варшавы и овладели магнушевским плацдармом, который обороняли до середины января 1945 г. С 14 января войска армии принимали участие в Висло-Одерской стратегической операции, во взаимодействии с другими войсками освободили г. Лодзь (19 января) и, вступив на территорию Германии, с ходу форсировали р. Одер. 23 февраля армия во взаимодействии с войсками 69-й и 1-й гвардейской танковой армиями штурмом взяла блокированный город-крепость Познань, 12 марта во взаимодействии с войсками 5-й ударной армии и силами Днепровской военной флотилии овладела городом, а 30 марта — крепостью Кюстрин (Костшин). Свой боевой путь 8-я гвардейская армия завершила участием в Берлинской стратегической операции. Начальник 1-го отделения РО штаба Юго-Западного, 3-го Украинского фронтов, начальник РО штаба 8-й гвардейской армии (1942—1945).

В послевоенный период: командир 172-го гвардейского полка 57-й гвардейской стрелковой дивизии, военный атташе при посольстве СССР в Афганистане, начальник РУ штаба Сухопутных войск, факультета Военного института иностранных языков.

Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.

Награды

• Орден Красной Звезды (1940);
• Медаль «За оборону Сталинграда» (1942);
• Орден Отечественной войны I степени (07.05.1943);
• Орден Красного Знамени (08.06.1944);
• Орден Кутузова II степени (06.04.1945);
• Орден Богдана Хмельницкого II степени (31.05.1945).

Источник

• Некролог: Красная звезда, 11.08.1970.
• Алексеев М. А., Колпакиди А. И., Кочик В. Я. Энциклопедия военной разведки. 1918—1945 гг. М., 2012, с. 228—229.
• Лурье В. М., Кочик В. Я. «ГРУ: дела и люди», с. 145.

Ссылки

• [podvignaroda.mil.ru/?#id=1502740014&tab=navDetailManCard Наградные листы на сайте Подвиг народа]

Отрывок, характеризующий Гладкий, Алексей Петрович

– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.