Гладков, Николай Алексеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Алексеевич Гладков
Место рождения:

с. Кульбаки,
Курская губерния,
Российская империя

Научная сфера:

орнитология

Место работы:

Зоологический музей МГУ

Учёная степень:

доктор биологических наук

Альма-матер:

МГУ

Известные ученики:

Н. Н. Дроздов

Известен как:

орнитолог, зоогеограф

Награды и премии:

Николай Алексеевич Гладко́в (19051975) — советский орнитолог, зоогеограф и теоретик охраны природы. Директор Зоологического музея МГУ (1964—1969), лауреат Сталинской премии (1952)[1][2].





Биография

До войны

Родился 7 (20 марта) 1905 года в с. Кульбаки (ныне Глушковский район, Курская область) в семье священника[1].

  • 1923 — окончил среднюю школу в г. Дмитриев Курской обл., начал работать в местном музее[2]
  • 1924 — лаборант Московского общества испытателей природы (МОИП), командирован в Аральское отделение ВНИИ морского рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО), назначен начальником Сырдарьинского отряда мальковой экспедиции[1]
  • 1926 — поступил на биологическое отделение физико-математического факультета МГУ, которое окончил в 1930
  • 1928 — работал фотокорреспондентом газеты «Первый университет»
  • 1929 — заведующим иллюстрационным отделом «Первый университет» В 1926 г. по распоряжению президента МОИП М. А. Мензбира был назначен заведующим Старо-Першинской биологической станцией.
  • 1931 — в составе экспедиции МГУ проводил изучение среднего течения реки Амударьи[3]
  • 1934 — старший научный сотрудник Зоологического музея МГУ
  • 1938 — получил ученую степень кандидата биологических наук без представления диссертации.

Во время Великой Отечественной войны

В 1941 ушёл на фронт в народное ополчение. Командир оружейного расчета[1], сержант 975 артиллерийского полка[4] 8 дивизии. 7 октября 1941[5] попал в плен под Калугой в ходе Вяземской операции[6].

Был взят в плен батальоном снабжения 247 пехотной дивизии Вермахта, стал Хиви (HiWi), работал переводчиком в батальоне, взявшим его в плен. Данный батальон отвечал за обепечение фронтовых частей и снабжение военнопленных. Летом 1942 года направляет первое письмо профессору Э. Штреземану в Зоологический музей в Берлине с просьбой использовать его как "иностранную рабочую силу" в музее (письмо не дошло). 14 января 1943 отправляет новое письмо с аналогичной просьбой. Получив письмо, Штреземан тут же связался с уполномоченным по использованию рабочих из оккупированных областей (Sonderbeauftragter fur den Arbeitseinsatz) и составил официальный запрос[6]. Штреземан заочно знал Гладкова, так как был редактором орнитологического журнала, в котором публиковал его статьи[2].

Усилия Штреземана перевести Гладкова в Берлинский музей успехом не венчались, но Штреземан снабжал Гладкова орнитологической литературой. В письме от 1 сентября 1943 года Гладков пишет: "У меня есть намерение, пока я располагаю денежными средствами, использовать любую возможность снова приобретать необходимую мне литературу", просит разрешения хранить книги в Берлине "до более спокойных времён" и подписать его на "Journal fur Ornithologie". Гладков хотел получить отпуск, чтобы посетить в Берлине годовое собрание Немецкого орнитологического общества, но последнее собрание этого общества за время войны, на котором были заслушаны доклады, состоялось в июле 1943 года. После этого он просит Штреземана помочь ему провести отпуск на орнитологической станции в Роситтене. 27 марта 1944 года приглашение из Росситена было им получено. Эта поездка состоялась: Штреземан получил письмо от 8 июня 1944 года из Росситена от ефрейтора Гладкова (очевидно, Николай Алексеевич получил звание незадолго перед отпуском)[6].

Вскоре после возвращения Гладкова из отпуска положение на фронте резко изменилось. Гладков сообщил Штреземану, что все его имущество, включая книги привезённые и Росситена, утрачено, часть расформирована, и его передислоцируют на новое место службы. Остатки подразделения, где служил Гладков, были присоединены к 226-й пехотной дивизии, дислоцированной в крепости Дюнкерк на севере Франции[7]. 14 августа 1944 года в благодарность за то, что Штреземан для него сделал, Гладков переслал ему, как он выразился, "пару сигарет", что привело изголодавшегося курильщика Штреземана в восторг (он уже курил чай из лекарственных трав вместо табака). Это было последнее письмо в переписке двух орнитологов в столь необычных обстоятельствах. Лично они встретятся только в 1956 году на конференции в Ленинграде[6].

2 сентября 1944 года Гладков был освобождён английскими войсками. 7 ноября 1944 доставлен в Мурманск. Определён в военно-строительный батальон, в конце войны дислоцированный в Таллине[6].

После войны

  • 15 февраля 1945 переведён из военно-строительного батальона в фильтрационный лагерь[8]. На вопрос, в каких лагерях военнопленных он содержался, Гладков отвечает: "Калуга, Кричев, Ярцево, Орёл, Рогачёв, Бобруйск", Его биограф, Еугениуш Новак, считает, что ответить на этот вопрос, Гладкову помогло знание лагерей военнопленных, так как его батальон занимался их снабжением[6].
  • Пройдя проверку, работал ночным сторожем в одном из подмосковных городов. По словам его вдовы, даже в это время он чаще бывал в Москве, чем за городом. В 1946 и 1947 опубликовал две научные работы[6]. Большую часть времени отдавал работе над докторской диссертацией[2]. 23 мая 1947 сдан в производство его перевод книги Оскара Хейнрота "Из жизни птиц" (объём - 9,3 учетных издательских листов).
  • 1946 — старший научный сотрудника Зоологического музея МГУ
  • 1947 — защитил докторскую диссертацию на тему: «Биологические основы полета птиц».
  • 1947—1954 — заведующий орнитологическим отделом Зоологического музея МГУ[2]
  • 1948—1949 — заместитель декана биологического факультета МГУ
  • Начало 1950-х — член КПСС[6]
  • 1954—1975 — преподавание на кафедре биогеографии географического факультета МГУ[2]
  • 1960-е — член экспертных комиссий по биологии и географии ВАК СССР[1].
  • 1964—1969 — директор Зоологического музея МГУ[1].

Основные труды

В период работы в МГУ создал первый университетский курс «Основы охраны природы» и учебник «География животных» (в соавторстве с Н. А. Бобринским, 1961). Гладков был членом экспертных комиссий по биологии и географии ВАК СССР, основателем и одним из редакторов всесоюзного сборника «Орнитология», многолетним руководителем (заместитель председателя) Всероссийского общества охраны природы (ВООП). Возглавлял секцию охраны природы научного совета АН СССР по проблемам биогеоценологии и охраны живой природы. Был членом редколлегии журналов «Биологические науки» (заместитель ответственного редактора), «Биология а школе» и «Юный натуралист»[1].

Во время своей преподавательской деятельности на биологическом и географическом факультетах МГУ читал курсы «Охрана природы», «Экология птиц», «Зоогеография мира и СССР», «Зоология»[1].

Опубликовал около 300 научных работ, в том числе 11 монографий, учебников и определителей (в том числе, около 30 публикаций в иностранных изданиях)[1].

  • Гладков Н. А. Полеты в природе / Московское общество испытателей природы. — М.: Изд-во МОИП, 1948. — 112 с. — (Среди природы). — 20 000 экз. (обл.)
  • Биологические основы полета птиц. М., 1949;
  • Руководство к определению птиц СССР. М. 1948 (в соавт. с Г. П. Дементьевым, Е. С. Птушенко, А. М. Судзиловской);
  • Как летают птицы. М., 1952;
  • Птицы Советского Союза (в шести томах). М., 1950—1954 (под общей редакцией Г. П. Дементьева и Н. А. Гладкова), автор разделов — Дятлы, Т. 1. С. 547—617, Кулики Т. 3 С. 3-372, Ообыкновенный фазан, Т. ;. С. 221—226, Перепончатолапый песочник Т. 4, С. 635, Трясогузковые Т. 5. С. 594—691, Дроздовые Т. 6, С. 398—399, 405—621).
  • География животных. М., 1961 (совместно с Н. А. Бобринским);
  • Определитель птиц СССР. М., 1964 (в соавт. с Г. П. Дементьевым, Е. С. Птушенко, А. М. Судзиловской);
  • Гладков Н. А., Рустамов А. К. Животные культурных ландшафтов. — М.: Мысль, 1975. — 224, [8] с. — 40 000 экз. (обл.)
  • Гладков Н. А. Тише, птицы на гнездах. — Изд. 2-е. — М.: Лесная промышленность, 1979. — 168 с.

Награды

  • Сталинская премия второй степени (1952) — за 3-томный научный труд «Птицы Советского Союза», в составе авторского коллектива)[1]

Семья

Напишите отзыв о статье "Гладков, Николай Алексеевич"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.geogr.msu.ru/about/rank/element.php?IBLOCK_ID=4&SECTION_ID=0&ELEMENT_ID=938 Гладков Н. А.] Географический факультет МГУ. www.geogr.msu.ru
  2. 1 2 3 4 5 6 Любарский Г. Ю. [zmmu.msu.ru/files/images/musei/publication/lyubarsky_hist_museum.pdf История Зоологического музея МГУ]. — М.: Изд-во Товарищество научных изданий КМК, 2009. — 744 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-87317-605-2.
  3. Заповедники Средней Азии и Казахстана / В.Е. Соколова, Е.Е. Сыроечковский. — Москва «Мысль», 1990. — 399 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-244-00273-2.
  4. [smolbattle.ru/threads/8-%D0%9C%D0%A1%D0%94%D0%9D%D0%9E-8-%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%8F-%D0%B4%D0%B8%D0%B2%D0%B8%D0%B7%D0%B8%D1%8F-%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D1%80%D0%B0%D0%B9%D0%BE%D0%BD%D0%B0.15816/ 8 МСДНО - 8 Московская стрелковая дивизия народного ополчения Краснопресненского района]
  5. [www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=78930304 ОБД "Мемориал". Информация из картотеки]
  6. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Еугениуш Новак. Учёные в вихре времени. Воспоминания об орнитологах, защитниках природы и других натуралистах (пер. с нем.яз.) / Ред. докт.биол.наук М. В. Калякин. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2009. — С. 160-174. — 473 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-87317-575-8.
  7. Утверждение Еугениуша Новака, что часть Гладкова до конца оставалась в Дюнкерке сомнительно, так как Дюнкерк был взят только 9 мая, тогда как Гладков освобождён союзниками ещё осенью 1944 года.
  8. РГВА Дело № 43333 Отдела контрразведки СМЕРШ
  9. [library.ruslan.cc/authors/%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%B0-%D0%B4%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B0/ Гладкова Татьяна Дмитриевна.] library.ruslan.cc

Литература

  • Воронов А. Г. Николай Алексеевич Гладков (к 60-летию со дня рождения) // Орнитология. — 1967. — № 8.
  • Залетаев В. С. Гладков Николай Алексеевич // Московские орнитологи / Отв. ред. Флинт В. Е., Россолимо О. Л.). — М.: изд-во МГУ, 1999. — 524 с. — 1000 экз. — ISBN 5-211-04119-4.
  • Краснопольский А. В. Отечественные географы (1917—1992): Биобиблиографический справочник (в 3-х томах) / Под ред. проф. С. Б. Лаврова; РАН, Русское географическое общество. — СПб.: Б.и., 1993. — Т. 1 (А—К). — 492 с. — 1 000 экз. (в пер.)

Ссылки

  • [letopis.msu.ru/peoples/3658 Летопись Московского университета]

Отрывок, характеризующий Гладков, Николай Алексеевич

Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.