Гладуш, Иван Дмитриевич

Иван Дмитриевич Гладуш
Министр внутренних дел Украинской ССР
14 июня 1982 года — 26 июля 1990 года
Предшественник:	Головченко Иван Харитонович
Преемник:	Василишин Андрей Владимирович
Рождение:	24 июля 1929(1929-07-24) (94 года) деревня Мишурин Рог, Верхнеднепровский район, Днепропетровская область, УССР, СССР
Партия:	КПУ ССР → КПСС
Образование:	Днепропетровский автотехникум Московский машиностроительный институт
Деятельность:	общественный деятель
Военная служба
Годы службы:	1951 — 1991
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	МВД СССР
Звание:	Генерал-полковник
Командовал:	МВД УССР
Награды:

Иван Дмитриевич Гладуш (р. 24 июля 1929 года, дер. Мишурин Рог Верхнеднепровского района Днепропетровской области, УССР, СССР) — министр внутренних дел Украинской ССР (1982—1990), генерал внутренней службы Украины (с 20 августа 2010 года), генерал-полковник внутренней службы (1985). Член ЦК КПУ. Воспитатель милицейских кадров, среди учеников несколько генералов, среди которых Ю. Ф. Кравченко и другие.

Биография

Окончил Днепропетровский автотранспортный техникум (1951), был направлен в ГАИ. Семь лет проработал в должности рядового автоинспектора. Заочно закончил Московский машиностроительный институт. В 1963—1966 годах возглавлял Днепропетровское областное управление ГАИ. В 1968 году стал начальником УВД Днепропетровской области , в должности по 1974 год. После был назначен на должность начальника УВД Донецкой области. В 1977-м назначен замминистра внутренних дел, а в 1982 году сменил на посту министра внутренних дел Ивана Головченко. Один из основных организаторов ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

В настоящее время возглавляет Всеукраинский фонд правоохранительных органов «Правозахист», генеральный директор Национального музея «Чернобыль», член коллегии МВД Украины. Почётный президент Международного комитета защиты прав человека.

Награды

• Орден князя Ярослава Мудрого V ст. (20 июля 2004 года) — за многолетний плодотворный труд в органах внутренних дел, весомый вклад в патриотическое воспитание молодежи и по случаю 75-летия со дня рождения
• Орден «За заслуги» III ст. (21 июля 1999 года) — за многолетнюю добросовестную работу в органах внутренних дел
• Орден Богдана Хмельницкого III ст. (12 декабря 2008 года) — за мужество, самоотверженность, высокий профессионализм, проявленные при ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы, весомые трудовые достижения, активную общественную деятельность
• Отличие «Именное огнестрельное оружие» (7 мая 1997 года) — за многолетнюю работу в органах внутренних дел, весомый личный вклад в ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС

Ссылки

• [www.zn.ua/3000/3150/26835/ И. Д. Гладуш вспоминает о Чернобыльской аварии / Дмитрий КИЯНСКИЙ]. [www.webcitation.org/6CbY4QulB Архивировано из первоисточника 2 декабря 2012].
• [2000.net.ua/print?a=/paper/5614 55 лет в милиции генерал-полковник Иван Гладуш // «2000» № 27-28 (325) 7-13 июля 2006 г.](недоступная ссылка — история).

Отрывок, характеризующий Гладуш, Иван Дмитриевич

Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.