Гладыши (клопы)

</td>

   </tr>

Гладыши
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Членистоногие Класс: Насекомые Отряд: Полужесткокрылые Семейство: Гладышевые Род: Гладыши
Латинское название
Notonecta

Гла́дыши (лат. Notonecta) — род крупных пресноводных клопов семейства гладышевых.

Строение

Взрослые особи достигают длины 15 мм. Тело разделено на голову, грудь и брюшко. Надкрылья выпуклые, крышеобразной формы, брюшко плоское. Окрас может меняться в зависимости от цвета дна водоёма, в котором обитают насекомые. Обычно это зеленовато-бурые оттенки, причём брюшко окрашено темнее, а надкрылья — светлее (см. образ жизни).

На голове гладыша хорошо заметна пара больших красноватых глаз. Ротовой аппарат типичного для данного отряда колюще-сосущего типа: к брюшку гладыша прижат хоботок, который достаточно крепок и твёрд, чтобы проколоть человеческую кожу. За болезненный укус гладыш получил прозвище «водяная оса».

Грудь несет три пары ног, причём последняя — гребные ноги — длиннее и мощнее остальных, густо опушена щетинками и служит для перемещения в толще воды. По суше клоп передвигается неуклюже, цепляясь за неровности поверхности двумя передними парами ног.

Брюшко состоит из 7 сегментов, составляет приблизительно ¾ длины тела животного, со спинной стороны прикрыто надкрыльями. Спинная сторона тела выпуклая, с килем, брюшная - уплощенная.

Образ жизни

Движения

Бо́льшую часть времени гладыш проводит у самой поверхности воды в характерной позе, вниз головой, широко расставив задние ноги — «приклеившись» ими к самой пленке поверхностного натяжения и выставив задний конец брюшка в воздух для дыхания. Уходя от преследования или охотясь, гладыш достаточно быстро способен уйти на глубину. При этом становится видно, что для погружения насекомому приходится затрачивать определённые усилия. Чтобы всплыть, клоп, напротив, не делает ни единого движения. Под водой гладыш может пробыть минимум 7-8 мин.

Гладыши хорошо летают, преимущественно в ночное время. Таким образом происходит их расселение. Гладыши зимуют вне водоёмов — в лесной подстилке, под корой деревьев и т. п.

Питание

Гладыш — хищник. Питается различными водными насекомыми и даже иногда мальками рыб (чем может наносить определённый урон рыбному хозяйству). Выбрав жертву, клоп несколькими мощными взмахами гребных конечностей настигает её и, проколов хоботком внешние покровы, впрыскивает ей внутрь пищеварительную жидкость. Через некоторое время умерщвлённая жертва высасывается клопом. Известны случаи каннибализма: взрослые особи нападают на молодых, а также на представителей других, более мелких, родственных видов, например, на гребляков.

Естественные враги гладыша — птицы и крупные рыбы. Так как гладыш передвигается в воде «спиной вниз», то этим определяется распределение его окраски: светлые надкрылья делают его менее заметным для рыб, на фоне неба, а темное брюшко — для птиц, на фоне дна водоёма, обычно — илистого (гладыш предпочитает селиться в стоячих или медленнотекущих бассейнах).

Дыхание

Дышит гладыш атмосферным воздухом. Благодаря ему же тело насекомого имеет положительную плавучесть. Трахейные стволы открываются тремя парами грудных и семью парами брюшных стигм (дыхалец). Грудные стигмы открываются в герметично закрытые камеры, сообщающиеся с пространством под надкрыльями и с двумя воздушными каналами на поверхности брюшка, которые образованы четырьмя рядами волосков. Главное дыхательное отверстие находится на седьмом сегменте брюшка и прикрыто тремя группам особых волосков, две из которых подвижны. Смыкаясь, эти волоски могут закрывать вход в дыхательное отверстие.

Размножение

Насекомое с неполным превращением. Самки гладышей откладывают яйца в ткани водных растений. Личинки гладышей во всём похожи на взрослых насекомых, за исключением размеров и отсутствия крыльев, ведут сходный хищнический образ жизни. У взрослых самцов имеется музыкальный аппарат.

Виды

В мировой фауне свыше 300 видов, в России отмечены 7 видов:

• N. ampliphica
• N. glauca
• N. kiangensis
• N. lutea
• N. reuteri
• N. trigittata
• N. viridis

Отрывок, характеризующий Гладыши (клопы)

С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.